Вчера, в последний понедельник мая, вся Америка отдыхала. Отдыхала от праздника. Хотя, собственно, сам Memorial Day только наступил, но все главные праздничные мероприятия уже прошли. Свежие цветы легли на воинские могилы. Кстати, именно с ухода за могилами солдат, павших в Гражданской войне 1861 – 1865 годов, и началась эта традиция. Уже через два года после окончания военных действий в провинциальном Колумбусе, штат Миссисипи, местные жительницы впервые понесли цветы на могилы не только своих защитников из армии южан, но и ненавистных им северян.

Да, осознание того, что в гражданской войне не может быть отдельно победителей и побежденных, пришло к американцам довольно быстро. Нам же потребовалось семь десятилетий для того, чтобы только переименовать 7 ноября в День согласия и примирения. Но даже в XXI веке одна часть наших сограждан отмечает эту дату как праздник революции, другая – как день скорби по жертвам тоталитарного режима. Значит, как минимум в умах людей гражданская война вообще не кончалась. Она просто обрела другие формы: поджоги фермерских хозяйств, разгром рынков, нападения на журналистов, профессоров, негров, кавказцев... Вот почему и сейчас еще значительная часть избирателей идет на выборы, не важно какие, как в свой последний и решительный бой. И при этом требует стабильности. Но разве может быть стабильной страна, в которой одна часть населения, причем не обязательно беднейшая, спит и видит, как уничтожить другую, живущую, может быть, и не богаче, но честнее, трезвее, практичнее, культурнее?

Кстати, в субботу мне довелось наблюдать любопытную сценку. Когда церемония открытия Мемориала Второй мировой войны закончилась, то, прежде чем окунуться в толпу ветеранов, президент Джордж Буш (младший) подошел к трибуне почетных гостей, чтобы поприветствовать своих предшественников – Билла Клинтона и Джорджа Буша (старшего). Образовав весьма узкий кружок, три президента США по-приятельски перебросились несколькими фразами, подержали друг дружку за локоток, после чего Буш-отец легонько оттолкнул смеющегося Клинтона. Какие слова сопровождали эту сценку? Может быть: “Смотри, как мальчик вырос!” и “Да ну тебя с твоими шутками”? Не знаю, не расслышал. И разошлись три первых лица в разные стороны, на ходу пожимая тянувшиеся к ним руки.

Представим на минуту: на выборах 1996 или 2000 года победил Геннадий Зюганов. Как могла бы вести себя в подобных же обстоятельствах такая тройка российских президентов – Ельцин, Зюганов, Путин? Подшучивать друг над другом, дружески хлопая по плечу? Боюсь, не получилось бы между ними дружбы. Потому что как минимум первые двое всегда смотрели друг на друга не как политические соперники или конкуренты, а как смертельные враги. И для Зюганова, уверен, не было важнее цели, чем закопать Ельцина. В прямом и переносном смыслах.

Почему для американцев выборы – скорее забег, чем драка? Потому что в стране есть две равновеликие партии, подобные двум жеребцам из одной конюшни. Причем республиканцы не меньшие демократы, чем сами демократы, а те в свою очередь не меньшие республиканцы. И с этим согласны их избиратели. Потому что ни те ни другие не стремятся обнулить счет своего спарринг-партнера. Так политическая конкуренция обеспечивает стабильность: кто бы ни победил на выборах, жизнь не перевернется. Жаль, что наш президент в своем Послании об этом не сказал. Может быть, подумал.



Автор – министр печати РФ в 1992–1993 гг., секретарь Союза журналистов России.