Региональный общественный фонд
«Информатика для демократии» (Фонд ИНДЕМ)
101000, г. Москва, Большой Златоустинский пер., д. 8/7, комн. 203.
Тел.: 624-24-09, тел./факс: 624-24-09
В.Л. Римский
Обзор социологических исследований судебной системы России, выполненных в период с конца 1991 года по настоящий момент
Введение...................................................................................................................... 3
1. Состояние и развитие социологии права............................................................. 3
1.1. Развитие теоретических основ социологии права....................................... 3
1.2. Современные проблемы социологии права................................................ 16
1.3. Суд как социальный институт...................................................................... 18
1.4. Какие исследования судебной системы относить к социологическим... 19
2. Организации и проведённые ими исследования............................................... 19
2.1. Фонд «Общественное мнение».................................................................... 20
2.2. «Левада-Центр»............................................................................................. 20
2.3. ВЦИОМ........................................................................................................... 20
2.4. ЦЕССИ............................................................................................................ 21
2.5. Фонд ИНДЕМ................................................................................................. 22
2.6. Центр социального прогнозирования.......................................................... 22
2.7. Социологический центр РАГС..................................................................... 23
3. Основные результаты проведённых исследований и их обоснования............ 23
3.1. Правовые ценности в сознании граждан..................................................... 24
3.2. Значимость судов в решении проблем граждан......................................... 27
3.3. Уровень доверия граждан судам.................................................................. 32
3.4. Независимость российских судов................................................................ 34
3.4. Оценки состояния судебной системы......................................................... 36
3.5. Оценки коррумпированности судов различного уровня........................... 41
3.6. Оценки рынка бытовой коррупции в судебной системе........................... 42
3.7. Оценки рынка деловой коррупции в судебной системе............................ 44
3.8. Оценка последствий коррупции в судебной системе................................ 46
3.9. Оценки судов присяжных в России............................................................. 51
3.10. Информированность граждан о деятельности органов судов................. 55
3.11. Как улучшить работу судов по мнениям граждан.................................... 56
3.12. Различие отношений к судебной власти у разных групп юристов......... 56
4. Выводы................................................................................................................... 59
4.1. Результаты развития теории социологии права......................................... 59
4.2. Значение социологических исследований судебной власти России........ 62
4.3. О социологической концепции правового сознания................................. 64
4.4. Как можно изучать правовое сознание социологическими методами.... 65
4.5. Элементы социологической концепции правового сознания и методы их изучения............................................................................................................................. 66
4.6. Правовое сознание российских граждан..................................................... 66
4.7. Правовое сознание профессиональных юристов....................................... 68
4.8. Обобщение результатов прикладных социологических исследований... 70
В настоящем обзоре представлены основные результаты и сведения о методике проведения социологических исследований судебной системы Российской Федерации, проведённые с конца 1991 года, когда Советский Союз распался и прекратил своё существование, по настоящий период.
Целями составления настоящего обзора являются описание по возможности объективных социальных действий и взаимодействий российской судебной системы, выявленных на основе проведённых социологических исследований, а также получение необходимой информации для подготовки инструмента проведения последующих социологических исследований современной российской судебной системы. Обзор не ставит целью последовательное описание всех проведённых с 1991 года социологических исследований судебной системы, в нём представлены по возможности максимально полно, но только наиболее значимые их результаты, и не приводятся указания о том, в каких исследованиях получены аналогичные результаты.
Автор благодарит за предоставление информации, необходимой для написания этого обзора, а также за необходимые консультации по доступу к этой информации Л.Б. Косову, директора программы «Архив социологических данных» Независимого института социальной политики, В.Г. Андреенкова, директора Института сравнительных социальных исследований ЦЕССИ, С.А. Крючкова, сотрудника Центра социального прогнозирования, а также И.А. Винюкова, руководителя проекта Фонда ИНДЕМ. Автор особенно благодарен О.А. Савельеву, руководителю пресс-службы «Левады-Центра», за возможность поставить разработанный автором блок вопросов о судебной системе России в очередной опрос этого социологического центра. Данные ответов на эти вопросы приводятся в соответствующем разделе настоящего обзора.
Методики проведённых социологических исследований судебной системы и судебной власти Российской Федерации в большей или меньшей степени в зависимости от организации, проводившей такое исследование, соответствовали положениям социологии права. Поэтому состояние социологии права во многом определяло возможности получения результатов социологических исследований судебной власти постсоветской России.
Текст этого раздела основан на обзоре зарубежной и отечественной литературы по проблемам судебной власти и права, выполненный Е.В. Масловской[1].
Теоретические основы социологии права были разработаны в трудах Э. Дюркгейма и М. Вебера, которые считали социологию права разделом общесоциологической теории. И Дюркгейм, и Вебер осуществили сравнительно-исторический анализ эволюции права как социального института. Но принципы изучения правовой сферы у этих социологов существенно различались в соответствии с их теоретическими позициями[2].
Центральное место в теории Дюркгейма занимает понятие социальной солидарности. Французский ученый стремился раскрыть действие социальных факторов, обеспечивающих единство и сплоченность общества. Дюркгейм понимал социальную солидарность как «чисто моральное явление, не поддающееся само по себе ни точному наблюдению, ни особенно измерению»[3]. По мнению Дюркгейма для того, чтобы зафиксировать изменения в характере социальной солидарности, необходимо исследовать какие-либо «внешние» факты, отражающие такие изменения, а важнейшим из такого рода внешних фактов является право. Как писал Дюркгейм, «социальная жизнь повсюду, где она долго существует, неизбежно стремится принять определенную форму и организоваться, и право – не что иное, как сама эта организация в её наиболее устойчивом и точном выражении»[4]. Дюркгейм считал необходимым классифицировать различные виды права, а затем изучить соответствующие им формы социальной солидарности. Но он указывал на непригодность для решения такой задачи тех классификаций права, которые существуют в юриспруденции. По мнению Дюркгейма, юридические правила следует классифицировать в соответствии с санкциями, которые с ними связаны. Он выделял репрессивные санкции, определяемые уголовным правом, и рестутивные санкции, направленные на восстановление правового порядка, определяемые гражданским, процессуальным, административным и конституционным правом[5].
Предложенный Дюркгеймом подход к анализу правовых явлений подробно обсуждался в западной социологии. Критике подергались отдельные положения теории Дюркгейма. По мнению некоторых современных исследователей, разработанная Дюркгеймом классификация форм права, является весьма упрощенной и имеет смысл лишь в контексте собственной социологической теории Дюркгейма. И, тем не менее, в современной социологии общепризнано, что социологическая теория права Дюркгейма стимулировала изучение правовых явлений с позиций социологии[6].
Макс Вебер получил фундаментальное юридическое образование и в целом ряде своих социологических трудов он обращался к правовым вопросам, ссылаясь на ведущих теоретиков права своего времени. В своей социологии права Макс Вебер рассматривал взаимоотношения права и других сфер общественной жизни, в том числе экономики и политики. Он анализировал процесс рационализации права, который получил наиболее последовательное развитие в странах Запада, а также сопоставлял современное западное право с правовыми системами, сложившимися в других обществах. При классификации различных исторических форм права важнейшее значение для Макса Вебера имело понятие рациональности, поскольку согласно его концепции как правотворчество, так и правоприменение могут быть и рациональными, и иррациональными. Они являются формально иррациональными в том случае, когда «используются средства, которые не могут контролироваться интеллектом, например, обращение к оракулам и им подобным. С другой стороны, правотворчество и правоприменение являются материально иррациональными в той степени, в какой решение принимается под влиянием конкретных обстоятельств частного случая, оцениваемых с точки зрения этических, эмоциональных или политических позиций, а не на основе общих норм»[7]. А формально рациональным, по его мнению, является такое право, которое принимает во внимание лишь «недвусмысленные общие характеристики ряда фактов»[8], а материально рациональным - право, которое опирается исключительно на общие нормы.
В соответствии с концепцией Макса Вебера в ходе рационализации права происходит обобщение и систематизация правового материала. Обобщение приводит к выведению общих принципов, в соответствии с которыми оцениваются конкретные факты. Систематизация означает «объединение всех аналитически выведенных правовых положений таким образом, что они образуют логически ясную, внутренне последовательную и - по крайней мере, в теории - не имеющую пробелов систему правил»[9]. Систематизация правового материала постепенно становится делом получивших специальное образование юристов. При этом развитие правовой мысли лишь косвенным образом «происходит под влиянием общих экономических и социальных условий. Преобладающий тип правового образования, то есть подготовки юристов, имел более важное значение, чем какой-либо иной фактор»[10].
Макс Вебер рассматривал рационализацию как правовой процедуры, так и оснований права. Его концепция предполагает, что «примитивный» судебный процесс в условиях традиционного господства имел «строго формальный характер», хотя основания для вынесения судебных решений являлись совершенно иррациональными. Не существовало каких-то объективных правовых норм. Исход дела решался обращением к «магическим силам», как правило, через посредство оракула. Но сама процедура такого обращения была крайне формализованной. Малейшее нарушение установленных ритуалов одной из сторон судебного процесса могло означать для нее проигрыш этого процесса[11]. Формальный характер современной судебной процедуры определяется тем, что правовая аргументация является рациональной, поскольку она «осуществляется абстрактным и логическим путем и допускает лишь использование средств, которые могут контролироваться интеллектом»[12].
Макс Вебер указывал, что в результате бюрократизации правосудия возникает тенденция к превращению судьи в «автомат, в который закладываются судебные дела и гонорары, чтобы он мог выносить приговоры, основанные на механическом прочтении статей закона»[13]. Разумеется, в данном случае речь идет об идеально-типическом судье в условиях предельной бюрократизации правовой системы[14].
В концепции Макса Вебера понятие материальной рационализации относится к развитию не правовой процедуры, а правовых норм. По мнению Макса Вебера на «примитивной» стадии общественного развития отсутствовало понятие объективной нормы, не возникало и понятия «универсально применимых норм»[15], а всякий судебный приговор являлся конкретным решением, не поддающимся обобщению. При этом традиционное право представляет собой, прежде всего, набор законодательно оформленных привилегий представителей доминирующих социальных групп.
С точки зрения Макса Вебера выработка данного понятия «универсально применимых норм» стала исторической задачей естественного права, которое постулирует возможность выведения правовых норм логическим путем из определенных принципов. Тем не менее, сами эти принципы рассматриваются как данные и не подлежат пересмотру. Напротив, законы должны соответствовать таким принципам, не являющимся юридическими по своим основаниям.
Дальнейшая рационализация связана с развитием концепции позитивного права. Доктрина позитивного права, наиболее последовательную разработку которой осуществил впоследствии Г. Кельзен, обосновывает автономию правового порядка по отношению к религии, морали и любым другим сферам. Как отмечает в этой связи В. Шлюхтер, в результате процесса рационализации «всё право считается введенным и тем самым допускающим изменение. Его основанием становятся не метаюридические, а юридические принципы. Последние носят лишь гипотетический характер, а это указывает на то, что право стало автономным, хотя и не полностью свободным от внешних воздействий»[16]. Описывая соотношение права и экономики, Макс Вебер указывал на значительную степень автономии правовой сферы: «экономические ситуации не приводят автоматически к возникновению новых правовых форм, они лишь создают возможность распространения уже существующих правовых технологий»[17].
В концепции Макса Вебера взаимосвязь права и политики определяется тем, что существование права зависит от наличия аппарата принуждения. По его мнению, право представляет собой такой порядок, который «внешне гарантирован возможностью (морального или физического) принуждения, осуществляемого особой группой людей, в чьи непосредственные функции входит охранять порядок или предотвращать нарушение его действия посредством применения силы»[18]. Как указывал Макс Вебер, господство легального типа впервые возникает на Западе с победой «формалистического юридического рационализма»[19].
Примером воздействия политических институтов на правовую систему служит для Макса Вебера, в частности, становление западноевропейских абсолютных монархий. В период абсолютизма политическая централизация способствовала систематизации и унификации правовых норм на территории данного государства. Макс Вебер указывал, что в странах Запада в роли высших государственных чиновников и политических советников монархов, начиная с позднего Средневековья, были главным образом получившие университетское образование юристы. В европейских монархиях «тенденция к рациональному государству повсюду имела носителем квалифицированного юриста»[20].
В западном вебероведении социология права Макса Вебера не обсуждалась столь же подробно, как другие разделы его социологии. Среди ведущих представителей вебероведения, по-видимому, лишь В. Шлюхтер в полной мере раскрывает особенности подхода Вебера к анализу исторических форм права. По Шлюхтеру в веберовской социологии рационализация правовой процедуры и оснований права «исторически взаимосвязаны, но должны быть разделены аналитически. В то время как правовая процедура становится более логичной, основание права становится более абстрактным и универсальным»[21]. Кроме того, в результате процесса рационализации основание права образуют юридические, а не религиозные, моральные или политические принципы. В. Шлюхтер видит аналогию между анализом «расколдования» мира в социологии религии Вебера и анализом рационализации в правовой сфере[22].
В. Шлюхтер осуществил также сопоставление социально-правовых концепций Дюркгейма и Вебера[23]. Как указывал В. Шлюхтер, Дюркгейм выделял право в качестве ключевой сферы общественной жизни, тогда как Макс Вебер считал её одной из таких сфер, не являющейся более значимой по сравнению с другими. Согласно Дюркгейму, существовало соответствие между развитием права и социальным развитием в целом, тогда как Вебер рассматривал развитие права как относительно автономный процесс, обладающий собственной внутренней логикой[24].
Начало современного этапа развития социологии права как раздела общей социологии связано с теоретической деятельностью Т. Парсонса, который стремился объединить традиции, заложенные Дюркгеймом и Вебером. Общая направленность функционализма Парсонса соответствует скорее подходу Дюркгейма, но в социологии права американский социолог в большей степени использовал идеи Вебера, в особенности его теорию рационализации[25].
Т. Парсонс определяет право как «общий нормативный кодекс, регулирующий действия коллективных и индивидуальных членов общества»[26]. Парсонс осуществил анализ ряда правовых систем, существовавших в традиционных и в современных обществах. Он отмечает, что возникающая в рамках социетального сообщества генерализованная правовая система разрушает все традиционно сложившиеся статусы и обеспечивает универсальную систему прав и обязанностей, что составляет «наиболее важную отличительную черту современного общества»[27].
Анализируя историю английского общества, Т. Парсонс пришёл к выводу, что английские нововведения в области права в значительной степени способствовали отделению государства от социетального сообщества. Он отмечает в этой связи: «Более чем какая-либо иная правовая система, английское право провело четкое различение статуса члена социетального сообщества, обладающего правами, которое государство обязано соблюдать»[28]. В английской правовой системе закон перестает быть орудием государства и становится посредником между государством и обществом: закон «должен был обслуживать государственные нужды, но одновременно был достаточно независимым, чтобы служить также и многообразным частным потребностям. Государство было тем самым поставлено в двойственную позицию, когда оно должно было определять и проводить в жизнь легально утвержденные ограничения своей собственной власти»[29].
Дифференциация социетального сообщества от религиозных объединений и от государства получила выражение в свободе вероисповедания и политическом плюрализме. Правовая система становилась основой регулирования отношений между этими дифференцировавшимися элементами социальной системы. Согласно Т. Парсонсу автономная правовая система является результатом функциональной специализации и выделения социетальных норм в качестве отдельного элемента нормативной структуры[30]. С его позиции формирование правовой системы как «интегрированной системы универсалистских норм», относительно независимой от религиозной и политической сфер, явилось важнейшим этапом социальной эволюции[31].
Т. Парсонс специально анализировал функции представителей юридической профессии в социетальном обществе. Он сделал вывод о том, что основной задачей юристов является интеграция правовой системы и обеспечение её автономии. С этой целью представители юридической профессии должны поддерживать целостность правовой доктрины, сохранять общие ценности и профессиональные традиции. Формирование юридической профессии Т. Парсонс анализировал главным образом на примере Англии. Он отмечает, что в английском обществе за юристами утвердился особый статус: «представители юридической профессии, включая судей, стали главными охранителями прав обычных людей, особенно "гражданских" прав и прав на собственность, договор и иск»[32].
В английской правовой системе возник институт поверенных, выступавших юридическими консультантами различных организаций и групп. Т. Парсонс так описывает положение судей в этой правовой системе: «Хотя судьи были государственными служащими, они были также и юристами, подготовленными для профессиональной деятельности вне государственных сфер и ответственными за соблюдение традиций обычного права»[33]. Согласно Т. Парсонсу состязательное судопроизводство существенно изменило судопроизводство, которое теперь совершалось между частными сторонами, представленными адвокатами. При этом судье принадлежала роль «не столько решающей инстанции, сколько высшего арбитра»[34]. Ещё одной особенностью английской правовой системы являлось то, что судьи сами формировали свод законов и создавали прецеденты, выступая во многом независимо от королевской власти и парламента[35].
Т. Парсонс проанализировал отличия правовых традиций Англии и стран континентальной Европы. Он пришёл к выводу о том, что в континентальной традиции «гражданское право имеет обыкновение становиться орудием государства через вовлечение наиболее влиятельных групп юридически подготовленных людей в государственную службу, часто в качестве ее ядра»[36], и что такая ситуация свидетельствовала о бюрократизации права и юридической профессии[37]. И поэтому Т. Парсонс утверждает, что «континентальные правовые системы обычно более адекватно, чем английская, обеспечивали эффективность государственной машины, однако английская система делала возможным дальнейшее продвижение процессов дифференциации и интеграции государства и социетального сообщества»[38].
Т. Парсонс пришёл к выводу о том, что наиболее развитое современное общество сформировано в США. По его мнению: «В стабильном социетальном сообществе столь радикально, как это произошло в американском обществе, покончившем с религиозным и этническим единообразием, на центральное место выходит высокоразвитая правовая система»[39]. Он утверждал, что развитию правовых форм и учреждений в Соединенных Штатах способствовала опиравшаяся на пуританскую традицию и идеи Просвещения конституция, в которой были закреплены принципы разделения властей и федеративная структура государства. Согласно Т. Парсонсу на эволюцию американской правовой системы повлияли необходимость юридического посредничества в урегулировании конфликтов между ветвями власти, принятие и дальнейшее развитие английского обычного права, широкая экспансия и профессионализация юридической практики[40].
В 60-70-е годы XX века функционалистское направление в социологии права подвергается всё более усиливающейся критике. Отмечалось, что, с одной стороны, суды далеко не всегда успешно исполняют свои функции, а с другой – не все аспекты деятельности судов могут быть адекватно объяснены с точки зрения функций судебной системы. Кроме того, определенные функции судов могут исполнять и другие социальные институты[41].
Реакцией американской социологии второй половины ХХ века на критику функционализма стало развитие для изучения правовой сферы микросоциологических методологий: символического интеракционизма, феноменологии и этнометодологии. Эти методологии позволили скорректировать позитивистский подход в анализе правовых явлений. Последователи микросоциологических подходов отмечали, что правовая система существует не только в виде объективной структуры, внешней по отношению к индивидам. Правовая система складывается во взаимодействиях между индивидами, поведение которых связано с определенным субъективным смыслом[42].
При феноменологическом подходе правовые институты рассматриваются как результат множества взаимодействий между представителями юридической профессии, должностными лицами и гражданами, обращающимися в суд. В таком случае оказывается неприемлемым позитивистский взгляд на право как нечто автономное и внешнее по отношению к обществу. С точки зрения феноменологической социологии, право представляет собой «ярлык, данный определенному аспекту общественной жизни, определенной сфере человеческого взаимодействия. Понять право – значит, понять процесс взаимодействия, связанный с идеей права»[43].
Представители этнометодологии, основы которой заложил Г. Гарфинкель, вообще отказались от построения общих социологических теорий, сосредоточив внимание на поведении индивидов в их повседневной жизни. Само название данного направления исследований определяется тем, что этнометодология стремится выявить те методы, которые используются индивидами для решения их повседневных проблем[44]. Поэтому объектом изучения в этнометодологии нередко становилась «повседневная практическая деятельность в рамках определенных институтов: судов, медицинских учреждений и полицейских департаментов. Эти исследования преследовали цель выяснить, как люди исполняют свои официальные задачи и как в процессе этого ими создаются институты, в рамках которых существуют данные задачи»[45].
В соответствии с результатами одного из исследований Г. Гарфинкеля судебный процесс представляет собой своеобразный ритуал, в ходе которого происходит смена идентичности подсудимого, и в восприятии окружающих он становится в буквальном смысле слова новой личностью. Характерно, что в этом исследовании предметом были «церемонии статусной деградации» на примере судебного процесса[46].
В работах представителей этнометодологии значительное внимание уделялось изучению речевого взаимодействия между участниками судебного заседания. С этой целью анализировались выступления сторон судебного процесса, показания свидетелей. Причем в такого рода исследованиях учитывались мельчайшие детали: речевая интонация, паузы в речи, жестикуляция. Как показали результаты этнометодологических исследований, смысл происходящего в ходе судебного процесса часто по-разному понимался профессиональными юристами и не имеющими юридического образования подсудимыми, свидетелями, зрителями. В этой связи последователи этнометодологии настаивали на необходимости гуманизации судопроизводства и создании условий для неискаженной коммуникации в судебных процессах[47].
В 80-е годы XX века в американской социологии происходит определенное возрождение интереса к теории Т. Парсонса и формируется неофункционализм как новое теоретическое направление. Ведущий представитель этого направления Дж. Александер в работах, опубликованных в 90-е годы XX века, уделил определенное внимание проблемам социологии права в связи с понятием «гражданского общества». Однако в работах американских представителей неофункционализма анализировались лишь отдельные проблемы социологии права, но не было их систематического анализа[48].
В последней четверти ХХ века центр развития социальной теории переместился в Европу. Как писал П. Штомпка, «теория после долгого путешествия по Северной Америке вернулась в свою колыбель, в Европу. Именно в Британии, Франции и Германии уделяется сейчас наибольшее внимание теоретической работе»[49], что относится и к социологии права.
Н. Луман развил социологическую теорию права в рамках неофункционалистского подхода. Ключевые положения его системной теории изложены в работе «Социальные системы. Очерк общей теории» (1984)[50]. Предметом социологической науки Н. Луман считал изучение социальных систем. Свою концепцию он рассматривал в качестве третьего этапа в развитии системного подхода в социологии, а предшествующие по его мнению этапы определялись концепциями Э. Дюркгейма и Т. Парсонса. Исходным пунктом своей концепции Н. Луман считал разграничение социальной системы и внешней среды. Социальная система способна к самовоспроизводству, а также к описанию самой себя. Элементами социальной системы служат коммуникации между индивидами. Отграничив себя от окружающего мира, общество способно оперировать замкнутым образом, а единственной подлинно социальной операцией в нём является коммуникация. В этих условиях оперативная замкнутость общества выражается в том, что одна коммуникация подсоединяется к другой коммуникации. И такое подсоединение происходит посредством смысла. Коммуникация как таковая есть триединство информации, сообщения и понимания (осознания различения между информацией и сообщением).
Общая теория общества как социальной системы использовалась Н. Луманом, в частности, и для анализа права. К проблемам социологии права Н. Луман обращался в целом ряде публикаций 80-90-х годов XX века. Наиболее подробный анализ правовой системы представлен в его работе «Право как социальная система» (1993)[51]. Научная деятельность Н. Лумана завершилась публикацией его более чем тысячестраничной монографии «Общество общества» (1997)[52].
Эволюция общества, согласно Н. Луману, связана с усилением его структурной дифференциации. Общество неоднородно и дифференцируется на ряд подсистем, таких как: функциональные подсистемы (масс-медиа, политика, наука и прочее), системы интеракций лицом-к-лицу, а также системы организаций. Каждая функциональная подсистема обособляется через кодирование коммуникаций: через да-редакции и нет-редакции, заложенные в смысле. Каждая функциональная подсистема стремится включить в себя коммуникации, специфичные только для себя, но, одновременно, исключить коммуникации иного рода.
Н. Луман выделяет несколько форм социальной дифференциации: сегментарную, иерархическую, функциональную, а также дифференциацию на центр и периферию. В соответствии с концепцией Н. Лумана в обществах, организованных по принципу иерархической дифференциации, не существует автономной правовой сферы. Ведущую роль в таких обществах играет политическая система, которая оказывает определяющее влияние на сферу права.
Для современного общества по Н. Луману характерна главным образом функциональная дифференциация. В его концепции каждая из подсистем современного общества, включая и правовую, является полностью автономной, поскольку функция, которую выполняет каждая подсистема, не может выполняться никакой другой: «автономия является не желательным состоянием, а фатальной необходимостью. При условии функциональной дифференциации общества ни одна подсистема не может избежать автономии»[53]. При этом каждая из подсистем функционально дифференцированного общества «участвует в социальной коммуникации, но, тем не менее, находит собственный способ формирования своих элементов, у которого нет эквивалента в окружающей среде»[54].
В концепции Н. Лумана правовая коммуникация отличается от коммуникации в других сферах общественной жизни. Правовая система сама определяет, что является предметом коммуникации по бинарному критерию «правовое/неправовое». С помощью этого критерия правовая система выявляет проблемы, которые требуют правового регулирования, что отграничивает эту систему от других. Поэтому право представляет собой систему, функции которой строго определены и которая четко отграничена от других подсистем общества, в том числе и политической. Разделение политической и правовой систем Н. Луман считал ключевой характеристикой современного общества. Но и сама правовая система также подвержена дифференциации, в частности, в ней в качестве подсистемы выделяются суды. По мнению Н. Лумана, для правовой системы характерна не иерархическая дифференциация, а разделение на центр и периферию, а судебная система занимает центральное место в правовой системе. Как указывал Н. Луман, в европейских абсолютных монархиях существовала иерархическая дифференциация правовой системы. Суды, которые лишь применяли законы, занимали подчиненное положение по отношению к законодательному органу. Но принятие конституций изменило это соотношение, поскольку суды были наделены функцией определять соответствие законодательства конституции. В результате в правовой системе была преодолена иерархическая дифференциация[55].
Анализируя процесс эволюции права, который привел к возникновению автономной правовой системы, Н. Луман пришёл к выводу о том, что в ходе такой эволюции социальные и политические изменения не оказывали непосредственного влияния на правовую систему, относясь к её внешней среде. По мнению Н. Лумана, изменения в других социальных системах могут стимулировать развитие права, но при этом сама правовая система отбирает, что именно заслуживает внимания с её стороны. Воздействие экономической или политической систем на правовую переосмысливается в собственных категориях права, поэтому экономика и политика не могут определять содержание правовой коммуникации. По Н. Луману право является «нормативно закрытой, но когнитивно открытой системой»[56], а «изменение правовых норм может происходить только внутри правовой системы. Это не вопрос власти или влияния и здесь нет отрицания того, что окружающая среда, в особенности политическая система, воздействует на правовую систему. Но правовая система воспроизводит себя лишь посредством правовых явлений»[57]. Автономия правовой системы, по его мнению, оказывается под угрозой лишь в том случае, когда в рамках данной системы решения принимаются не в соответствии с ее собственным кодом «правовое/неправовое», а под влиянием политических, моральных или иных неюридических принципов[58].
Системная теория общества Н. Лумана широко обсуждалась в западной социологии, а его социологическая теория права оценивалась довольно неоднозначно. Британский ученый Р. Коттерел указывает, что аутопойетическая теория права может характеризоваться как исключительно эвристическое средство, но не как основа для эмпирических исследований. С точки зрения Р. Коттерела, эта теория Н. Лумана игнорирует «социальные силы и интересы, которые получают отражение в правовых институтах и процессах»[59], поскольку право не может изолировать себя от научной, культурной и политической сфер. Попытки такой самоизоляции приводят к негативным последствиям, когда правовая система вынуждена взаимодействовать с другими социальными сферами. Примером этого может служить обращение к экспертному научному знанию в ходе судебного процесса[60].
Теория Н. Лумана ориентирована главным образом на анализ западных правовых систем, поскольку его теория права основана на «представлении о нем как известной саморегулирующейся системе, внутренняя рефлексивная логика развития которой отвечает перспективным целям общества и развития его формальной нормативно-правовой регуляции. Эта концепция действительно реализуется в правовых системах, где уже действуют эти механизмы саморегуляции. Проблема заключается в том, что она не имеет смысла в обществах, где правовая система только находится в стадии становления, а новые нормы и институты плохо адаптированы к социальному содержанию. Это относится ко многим обществам переходного типа, в частности к России»[61].
Попытки использовать теорию Н. Лумана применительно к правовым системам современных развивающихся государств демонстрируют, что эти системы явно не обладают реальной автономией[62]. Н. Луман признает, что в развивающихся странах, которые пытаются приспособиться к современному состоянию мирового общества «через политически форсированную индустриализацию», возникает жесткая дифференциация по принципу включения/исключения «с соответствующим обнищанием широких слоев населения, а государство становится механизмом поддержания этой дифференциации»[63]. В таких условиях «широкие круги населения не включаются в систему права, так что не утверждается (или утверждается очень ограниченно) код «правовое/неправовое», присущий правовой системе»[64].
Концепция юридического поля П. Бурдье сформирована им с позиций собственной общесоциологической теории. Одним из основных в этой теории является понятие поля, которое подразумевает сеть отношений между различными позициями в социальном пространстве. Эти позиции могут занимать отдельные индивиды или социальные группы, но все они ограничены в своих действиях структурой поля. Социальное пространство включает в себя поля экономики, политики, права, науки, искусства и ряд других. Каждое из этих полей сохраняет определенную автономию. П. Бурдье отмечал, что государство «претендует на монополию легитимного использования физического и символического насилия на определенной территории»[65], обеспечивая владение и распоряжение различными видами капитала как своей собственностью: средствами физического принуждения, экономическим, культурным, символическим капиталом. Как писал П. Бурдье: «Концентрация вооруженных сил и финансовых ресурсов, необходимых для их содержания, сопровождается концентрацией символического капитала признания, легитимности»[66].
П. Бурдье определял юридический капитал как особую разновидность символического капитала в его объективированной, кодифицированной форме. В концепции П. Бурдье концентрация юридического капитала производится в своей собственной логике, отличной от логики концентрации других форм символического капитала. Он сделал вывод о том, что в ходе формирования западноевропейских абсолютных монархий королевская власть, опирающаяся на «специфические интересы юристов», ограничивает феодальную и церковную юрисдикцию. При этом «процесс концентрации юридического капитала сопровождается процессом дифференциации, который завершается становлением автономного юридического поля»[67].
П. Бурдье критикует два противоположных подхода к анализу юридического поля: формализм и инструментализм[68]. Формализм представлен главным образом в юридической литературе. В соответствии с концепцией формализма право является закрытой автономной системой, обладающей своей собственной внутренней динамикой и полностью свободной от каких-либо внешних воздействий. Такая позиция получила наиболее последовательное выражение в правовой теории Г. Кельзена. Системную теорию Н. Лумана Бурдье также считает разновидностью формализма. В рамках инструменталистского подхода, характерного для некоторых направлений социологии, право рассматривается как орудие господства правящего класса, хотя и допускается относительная автономия правовых институтов. Такую точку зрения высказывали последователи марксизма, в частности, Л. Альтюссер[69].
Как полагал П. Бурдье, понятие юридического поля позволяет преодолеть противоположность формалистского и инструменталистского подходов. На функционирование юридического поля влияют, по его мнению, два основных фактора: во-первых, отношения власти, определяющие структуру такого поля; а во-вторых, внутренняя логика развития права. Вот как описывал П. Бурдье их соотношение: «Юридические практики и дискурс в действительности являются продуктами функционирования поля, чья специфическая логика двояко детерминирована: с одной стороны, особой расстановкой сил, определяющей его структуру и задающей направление конкурентной борьбе или, точнее говоря, конфликту компетенций, которые в нем имеют место; и, с другой стороны, внутренней логикой юридических текстов, очерчивающих в каждый отдельный момент времени пространство возможного и тем самым – универсум собственно правовых решений»[70].
Согласно концепции П. Бурдье юридическое поле представляет собой арену борьбы за монополию на толкование закона. Эта борьба ведется между агентами, обладающими профессиональной компетентностью, которая заключается в общественно признанной способности интерпретировать свод текстов, закрепляющих легитимное видение социального мира. Как писал П. Бурдье: «Юридический текст, подобно религиозному, философскому или литературному, оказывается ставкой в борьбе по причине того, что толкование является одним из способов присвоения потенциально содержащейся в нем символической власти»[71]. Но при этом объективными ограничениями, которые накладываются на соперничество между интерпретаторами юридических текстов, являются судебные решения, поскольку они «должны представать как единственно верный результат правильной интерпретации текстов, чья легитимность не подлежит сомнению»[72].
Символическая власть не может осуществляться без согласия тех, кто ей подчинен. В соответствии с концепцией П. Бурдье одной из важнейших задач деятельности юристов выступает обеспечение такого согласия: «Представляя собой высшую форму легитимного дискурса, право может быть действенно лишь в той мере, в какой ему удается получить признание; иначе говоря – при том условии, что остается в тени большая или меньшая часть произвола, лежащего в основе его функционирования. Постоянное воспроизводство веры в юридический порядок является одной из функций собственно юридической работы, заключающейся в кодификации этических представлений и правил и способствующей внушению профанам основ профессиональной идеологии юристов, т.е. веры в нейтральность и автономию права»[73].
В юридическом поле складывается специфическое разделение труда между «теоретиками», занятыми исключительно разработкой правовой доктрины, и «практиками», ориентированными на непосредственное применение правовых норм. К первой группе относятся, в частности, профессора юридических факультетов, а ко второй – судьи, которые в определенных случаях тоже участвуют в правотворчестве. Представители этих двух групп должны учитывать точку зрения других категорий юристов, действующих в интересах своих клиентов. Как пояснял П. Бурдье: «Практическое значение закона в действительности не может определяться иначе, чем в конфронтации между различными корпусами, движимыми специфическими разнонаправленными интересами (судейским, адвокатским, нотариальным и т.д.), которые также поделены на группы, преследующие подчас противоположные интересы в зависимости от своего положения в профессиональной иерархии, находящегося в прямом соответствии с положением их клиентуры в социальной иерархии»[74]. По мнению П. Бурдье, соотношение сил между профессионалами, участвующими в судебном процессе, в значительной степени соответствует соотношению сил между их клиентами. Вместе с тем он указывал, что носители различных форм юридического капитала дополняют друг друга, несмотря на конкуренцию между ними: «Антагонизм между обладателями различных видов юридического капитала, вкладывающими в свои толкования очень разные интересы и мировоззрения, не исключает взаимодополняемости их функций и в действительности является основой тонкой организации разделения труда символического доминирования, в котором противники, объективно являющиеся сообщниками, необходимы друг другу»[75].
При формировании юридического поля устанавливаются границы между носителями юридического капитала и непрофессионалами, которые могут быть лишь клиентами специалистов, обладающих необходимой юридической квалификацией. Как писал П. Бурдье: «Образование юридического поля невозможно без установления монополии профессионалов на производство и коммерциализацию той особой категории товаров, какой являются юридические услуги. Юридическая компетенция представляет собой специфическую власть, позволяющую контролировать доступ в юридическое поле, определяя, какие конфликты заслуживают того, чтобы туда войти, и в какую форму они должны быть облечены, чтобы приобрести статус собственно юридических прений»[76]. По П. Бурдье судебная власть поддерживает монополию юристов на предоставление юридических услуг: «судебные инстанции стремятся вырабатывать целые специфические традиции и, в частности, категории восприятия и оценки, никак не сводимые к категориям неспециалистов, порождая свои проблемы и свои решения согласно логике, полностью герметичной и недоступной для профанов»[77].
По концепции П. Бурдье профессионалы создают потребность в своих услугах, «преобразуя проблемы, выраженные на обычном языке, в юридические проблемы посредством их перевода на язык права и заранее предлагая оценку шансов на успех, как и последствий выбора той или иной стратегии. Нет сомнений, что при конструировании конфликтов ими движут финансовые интересы, но также их этические или политические диспозиции, т.е. принцип социальной близости с клиентами»[78].
Существуют и специфические интересы представителей юридической профессии, которые определяются через их взаимоотношения с другими специалистами и актуализируются в ходе судебных заседаний. П. Бурдье указывает как на противоречия, возникающие внутри юридического поля между обладателями различных форм юридического капитала, так и на сходство в социальном положении и взглядах обладателей юридического капитала и носителей политической и экономической власти. Как полагал П. Бурдье, «не слишком велика доля вероятности того, что выбор, который должны поминутно осуществлять специалисты права между различными интересами, ценностями и мировоззрениями, окажется не в пользу власть имущих, поскольку этос юридических агентов, лежащий в его основе, и имманентная логика юридических текстов, цитируемых с целью его обоснования и подкрепления, согласуются с интересами, ценностями и мировоззрением доминирующих групп»[79].
П. Бурдье не разделял характерной для последователей марксизма уверенности в том, что в условиях капиталистического общества вся правовая система действует в интересах правящего класса. Однако он обращал внимание на близость высшего слоя судебной иерархии к экономически и политически господствующим социальным группам, на близость к правящему классу судейского корпуса. При этом юристы, основными клиентами которых являются представители низших слоев, не имеют значительного влияния в рамках юридического поля[80].
П. Бурдье пришёл к выводу, что правовая система не является полностью автономной. Юридическое поле, играющее ключевую роль в воспроизводстве классовых отношений, обладает меньшей автономией, чем, например, поле науки. При этом внешние изменения более непосредственно отражаются в юридическом поле, а внутренние конфликты в этом поле в большей степени определяются влиянием внешних сил[81].
Социологическая теория П. Бурдье оказала значительное влияние на развитие французской социологии права в 80-90-е годы XX века, определив фактически новое теоретическое направление в социально-правовых исследованиях[82]. Хотя социологическая теория П. Бурдье в целом достаточно подробно обсуждалась в работах отечественных исследователей[83], его вклад в развитие социологии права лишь сравнительно недавно получил отражение в российской социологической литературе[84].
Текст этого раздела основан на обзоре зарубежной и отечественной литературы по проблемам судебной власти и права, выполненный Е.В. Масловской[85].
В рамках общесоциологической теории изучались, в частности, такие проблемы: «историческая эволюция форм права, взаимоотношения права и других сфер общественной жизни, социальные предпосылки относительной автономии правовой сферы, социальные последствия функционирования правовых институтов. Особенность социологического подхода к анализу деятельности суда, состоит в том, что цели, намерения или мотивы деятельности судей, адвокатов и других профессиональных участников судебных разбирательств аналитически отделяются от тех функций, которые они фактически выполняют»[86].
В зарубежной литературе общее состояние современной социологии права и развитие этой дисциплины в различных странах рассматривали Ж. Карбонье, Р. Котreрел, А.-ж. Арно, П. Норо, С. Мачура, М.Баумгартнер[87].
В целом в развитии социологии права исследователи выделяют три основных этапа. В конце XIX - начале XX веков ведущими европейскими социологами создаются классические социально-правовые теории. B 30-60-годы XX века центр развития социологии права перемещается в США, где получают распространение эмпирические исследования в данной сфере. Наконец, в 70-е гг. XX века начинается новый этап эволюции социологии права, который связан с переосмыслением классического теоретического наследия и разработкой принципиально новых концепций, прежде всего в европейской социологии права. Однако в работах российских ученых теоретические подходы современной западной социологии права в настоящее время практически не используются[88].
Сначала 1990-х годов российская судебная система, ее основные принципы, статус, проблемы организации, задачи и функции судебной деятельности исследовались в отечественной юридической литературе в работах Е.Б. Абросимовой, В.В. Ершова, В.М. Жуйкова, И.Л. Петрухина, В.М. Савицкого[89]. Основные положения и проблемы реализации судебной реформы анализировались в работах М.И. Клеандрова, М.А. Краснова, Т.Г. Морщаковой, С.А. Пашина, Б.Н. Топорнина[90].
Принципы создания института присяжных заседателей, функции коллегии присяжных заседателей, правовые рамки их деятельности подробно проанализированы в работах С.А. Пашина[91]. Историко-правовому аспекту суда присяжных посвящены работы А.К. Афанасьева[92].
Вопросы мировой юстиции анализировались в научных работах, посвященных истории государства и права, судебной власти, процессуальным отраслям. Институты, связанные с деятельностью мировых судей исследовались в работах Е.А Борисовой[93].
Историческое развитие российских правовых институтов, включая институт суда, рассматривалось в исследованиях А.Н. Медушевского и Б.Н. Миронова[94]. Наиболее подробный анализ трансформации института суда в конце XIX в. - первой четверти ХХ в. осуществлен в современной отечественной науке В.А Буковым[95]. В его работах содержатся элементы социологического подхода к анализу исследуемой темы.
За рубежом анализ эволюции судебной системы в дореволюционной России выполнил американский историк Р. Уортман, а трансформации советской судебной системы изучил канадский политолог и правовед П. Соломон[96].
Отечественные эмпирические социологические исследования правовой сферы имели объектами, как правило, либо отношение граждан к судебной системе, либо, начиная с середины 90-х годов XX века, институт присяжных заседателей. Различные аспекты деятельности суда присяжных, собственно личность присяжного заседателя, его характеристики, критерии отбора, условия работы, также как и отношение граждан к суду присяжных изучались в работах А.А. Демичева, Л. Карнозовой, С. Климовой, А.Д. Поповой, Н.Г. Яновой[97].
Изучению и анализу деятельности судов различной юрисдикции и всех уровней, а также судей, как социально-профессиональной группы, посвящены сравнительно немногие исследования. Наиболее полно и системно результаты подобных исследований описаны в работах Ф.Э. Шереги[98].
В отечественной науке практически отсутствуют работы, посвященные анализу основных теоретических подходов к изучению правовых институтов с социологических позиций. Критическое осмысление классических и современных социально-правовых теорий позволяет выявить возможности применения теоретических моделей социологии права для исследований судебной системы, существовавшей в российском обществе в разные периоды его истории. Эти вопросы рассмотрены Е.В. Масловской в работе «Трансформации российской судебной системы: социологический анализ»[99].
Важнейшим фактором, определяющим результаты социологических исследований судебной власти, наряду с состоянием социологии права, был и является статус судебной власти в России в постсоветский период.
Реформы судебной власти в нашей стране начались практически сразу же после распада СССР. Но уровень её успешности оценивается экспертами по-разному, остаётся дискуссионным. «Выдвигаются различные критерии успешности реформы и эффективности функционирования судебной системы. При этом официальная оценка руководства высших судов не всегда совпадает с мнениями представителей юридического сообщества, противоположна оценкам населения. Результаты социологических опросов демонстрируют, что отношение граждан РФ к институту суда остается скептическим, порой и вовсе негативным. Общество выражает сомнение в беспристрастности, доступности и эффективности деятельности судов. Подобные результаты эмпирических исследований свидетельствуют, в том числе, и о необходимости теоретико-социологического анализа института суда, включая модели организации, функции, задачи деятельности»[100].
Институт суда занимает центральное положение в правовой системе современного общества. Место суда в организации государственной власти, его роль в обществе в целом рассматривается современными исследователями и практиками как важнейший показатель развития правовой системы, как основной критерий рецепции конкретным обществом ценностей прав человека, правового государства, разделения властей. Однако в период создания концепции судебно-правовой реформы в начале 1990-х годов в отечественной науке в целом отсутствовало социологическое знание о том, каковы функции суда в демократическом государстве, каковы социальные основания и условия независимости судебной системы. У исследователей, экспертов и практиков в тот период не было также четкого понимания того, какие могут возникнуть препятствия, связанные с разрушением норм индивидуального и группового поведения, ценностей и убеждений граждан и самих носителей профессионального правосознания в условиях переходного общества[101].
В социологическом сообществе нет консенсуса по поводу объекта, предмета и метода современной социологии. Для целей подготовки и написания настоящего обзора, в первую очередь, для отбора исследований для включения в него, использовалось одно из наиболее распространённых пониманий социологии и социологических исследований.
Большинство социологов признают, что объектом социологии является общество и закономерности, которые в нём проявляются. Специфика социологии среди других социальных наук в предмете, которым для социологии является совокупность социальных явлений. Социальное является одной из сторон общественного. Социальное в обществе образуется взаимодействиями между человеческими индивидами и различными социальными общностями, т.е. социальными группами, аудиториями, толпами, социальными кругами, социальными организациями и т.п. По Максу Веберу социальное включает социальные действия, т.е. такие взаимодействия индивидов, которые каждый из них ориентирует на других индивидов и в результате которые ожидает обратной реакции. В результате социальное определяет становление, функционирование и развитие различных социальных общностей, а также социальную реальность, являющуюся совокупностью внешних условий существования и взаимодействия индивидов в обществе.
В социологических исследованиях судебной системы объектом является судебная система как социальный институт, т.е. как организация и как совокупность реально применяемых норм и правил регулирования деятельности судебной системы. Предметом социологических исследований судебной системы является совокупность взаимоотношений и социальных действий различных индивидов и социальных общностей, которые в той или иной степени связаны со становлением, функционированием и развитием судебной системы.
Социологические исследования судебной системы могут включать правовые нормы в свой предмет, но изучаться в них должны не нормативные, а реальные взаимодействия и взаимоотношения индивидов, которые происходят в связи с функционированием судебной системы. Нормативную сторону этих взаимодействий изучают правовые исследования. В этом состоит важнейшее различие социологических и правовых исследований.
В настоящем обзоре приводятся сведения только о социологических исследованиях судебной системы в том их понимании, которое описано в этом разделе. Иные исследования судебной системы были вне предмета настоящего обзора и не анализировались.
В этом разделе кратко описываются методика и организация основных социологических исследований судебной системы в период с конца 1991 года по настоящий момент. Результаты этих социологических исследований будут представлены в последующих разделах настоящего обзора.
В качестве критериев отбора основных социологических исследований судебной системы использовались следующие критерии:
· Высокий уровень известности организаций, которые их проводили.
· Относительно длительный период, в течение которого организация проводила и проводит социологические исследования.
· Высокий уровень доверия к результатам социологических исследований, проводимых этими организациями.
· Многоаспектный, комплексный характер проведённых социологических исследований.
· Углублённое изучение социологического аспекта становления, функционирования и развития судебной системы.
Не все критерии выполнялись во всех социологических исследованиях судебной системы России, включённых в настоящий обзор. В качестве ведущего и самого важного критерия был использован последний в списке, т.е. углублённое исследование социологического аспекта становления, функционирования и развития судебной системы. Но исследований, в полной мере отвечающей этому критерию, по мнению автора настоящего обзора в России не проводилось вообще. Поэтому в обзор включались сведения об исследованиях, достаточно глубоких и с наибольшей полнотой отвечающих всей совокупности описанных выше критериев.
Далее в этом разделе отобранные для обзора основные социологические исследования судебной системы представлены в их классификации по проводившим их организациям.
Фонд «Общественное мнение» (ФОМ) специализируется на проведении опросов общественного мнения. В эти исследования постоянно включаются вопросы о судебной системе. Методами исследований Фонда «Общественное мнение» являются количественные формализованные анкетные опросы, фокус-группы и личные интервью с гражданами и с экспертами. Формализованные анкетные опросы репрезентативны для России в целом, обычный объём выборки составляет 1500-1600 респондентов, в последние годы такие опросы проводятся еженедельно.
Социологические исследования судебной системы России не являются частью какого-то постоянного проекта ФОМ, они проводятся как отдельные проекты при наличии соответствующих заказов.
«Левада-Центр» специализируется на проведении опросов общественного мнения. В эти исследования постоянно включаются вопросы о судебной системе. Методами исследований «Левада-Центр» являются количественные формализованные анкетные опросы, фокус-группы и личные интервью с гражданами и с экспертами. Формализованные анкетные опросы репрезентативны для России в целом, обычный объём выборки составляет 1500-1600 респондентов, в последние годы такие опросы проводятся ежемесячно, составляются ряды наблюдений.
Углублённых социологических исследований судебной системы России «Левада-Центр» не проводил, но его социологи 1-2 раза в год ставили в свои опросы отдельные вопросы, а иногда и блоки вопросов о судебной системе.
Всероссийский центр исследований общественного мнения (ВЦИОМ) специализируется на проведении опросов общественного мнения. В эти исследования постоянно включаются вопросы о судебной системе. Методами исследований ВЦИОМ являются количественные формализованные анкетные опросы, фокус-группы и личные интервью с гражданами и с экспертами. Формализованные анкетные опросы репрезентативны для России в целом, обычный объём выборки составляет 1500-1600 респондентов, в последние годы такие опросы проводятся еженедельно, составляются ряды наблюдений.
Социологические исследования судебной системы России не являются частью какого-то постоянного проекта ВЦИОМ, они проводятся как отдельные проекты при наличии соответствующих заказов и их данные не являются публичными.
Институт сравнительных социальных исследований (ЦЕССИ) в 2003-2005 годах провел 3 волны исследования отношения граждан и профессиональных групп к юридической системе России, включая судебную систему. Проект проводился в соответствии с грантом USAID совместно с рядом американских университетов.
В исследование были включены следующие целевые группы: граждане, руководители негосударственных организаций (НГО), адвокаты и преподаватели-юристы. Социологическое исследование было проведено методом личных интервью с представителями каждой из названных выше групп. Эти интервью с экспертами были неформализованными и давали качественную информацию, а с гражданами – формализованные анкетные и давали количественную информацию. Первая волна исследования была проведена в 2003 году, вторая – в 2004 году и третья – в 2005 году.
Социологическое исследование проводилось в 12 городах России. Этими городами были: Москва, Санкт-Петербург, Нижний Новгород, Саратов, Самара, Ростов-на-Дону, Пермь, Челябинск, Томск, Новосибирск, Иркутск и Хабаровск. В каждую волну было опрошено по 600 адвокатов, 1200 руководителей НГО и 550 профессоров и преподавателей права высшей школы России. В каждом из 12 городов было опрошено по 500 человек жителей в возрасте от 18 лет и старше. Таким образом, за каждую волну совокупно было опрошено по 6000 граждан.
Все НГО в выборках были распределены по следующим группам в соответствии с их сферами деятельности:
1. Пропаганда и решение различных социальных проблем: борьба за здоровый образ жизни, помощь в поддержании здоровья, противодействие наркомании, алкоголизации и распространению других заболеваний.
2. Благотворительность – помощь нуждающимся социальным группам: детям, бедным, инвалидам.
3. Экология.
4. Самоуправление и проблемы поселений.
5. Защита гражданских прав.
6. Защита прав женщин и содействие в решении их проблем.
7. Международная кооперация.
8. Трудовые отношения и зарплата.
9. Развитие и стимулирование предпринимательства и малого бизнеса.
10. Защита интересов отдельных социальных групп, как правило, маргинальных: репрессированных, афганцев, чернобыльцев.
11. Ведение образовательных программ развития демократии, гражданской активности населения, юридическое образование.
Анкеты для граждан и экспертов включали следующие тематические разделы:
1. Участие в политике.
2. Типы НГО, характеристики, типы деятельности.
3. Восприятие юридических институтов, включая суды.
4. Источники не государственной информации
5. Использование юридических институтов, включая суды.
6. Эффективность НГО.
7. Взаимодействие между НГО.
8. Контакты НГО с государственными органами.
9. Обращение в суды, доверие юридической системе, восприятие независимости юридической системы.
В этом исследовании ЦЕССИ изучалось не только общественное мнение, но и оценки профессиональных юристов, которые они давали тем или иным юридическим институтам[102].
Региональный общественный фонд «Информатика для демократии» (Фонд ИНДЕМ) с 1998 года по настоящий период проводил углублённые исследования коррупции, как социального явления в российском обществе, бизнесе и государственном управлении. Во всех этих исследованиях уделялось внимание изучению судебной системы как института, действующего в коррумпированной среде, и коррупции в самой судебной системе.
В качестве методов проведения этих социологических исследований Фонд ИНДЕМ использовал количественные формализованные анкетные опросы, фокус-группы и личные интервью, как с гражданами, так и с экспертами. Формализованные анкетные опросы проводились Фондом ИНДЕМ в течение 2001-2005 годов на репрезентативных всероссийских выборках для граждан, направленных квотных выборках для предпринимателей и чиновников:
1. В 2001 году – по заказу Мирового Банка.
2. В 2002 году – по заказу Фонда Сороса.
3. В 2004 году – по заказу правительства Республики Татарстан на выборках, репрезентативных для её территории.
4. В 2005 году было проведено собственное исследование Фонда ИНДЕМ без внешнего заказчика.
Наиболее значимые исследования коррупции, в которых судебная система России изучалась методами неформализованных интервью, были проведены Фондом ИНДЕМ в 1998-1999 годах, а также в 2004, 2005, 2006 и 2007 годах в различных городах России. Среди городов, в которых Фондом ИНДЕМ проводились неформализованные интервью о коррупции за эти годы были: Москва, Сергиев Посад Московской области, Санкт-Петербург, Тверь, Смоленск, Саратов, Волгоград, Казань, Иркутск.
С момента своего создания в 1998 году Центр социального прогнозирования (ЦСР) периодически проводил исследования судебной системы.
В 1999 году Ф.Э. Шереги, руководитель Центра социального прогнозирования (ЦСР), опубликовал результаты социологической экспертизы правового сознания, как юристов, так и граждан, а также их правовых практик[103]. В этой публикации были представлены оценки экспертами различных характеристик российской судебной системы и результатов её реформирования. Этот экспертный опрос проводился ЦСР в феврале-марте 1999 года во всех Федеральных округах РФ, а также в Калининградской области, городах Москве и Санкт-Петербурге.
В экспертном опросе ЦСР 1999 года всего приняло участие 834 эксперта. Экспертами в этом опросе были руководители и специалисты высокого уровня по девяти основным правовым институтам: адвокаты, сотрудники прокуратуры, юрисконсульты, судьи, сотрудники правоохранительных органов, старшие нотариусы, ведущие специалисты правовых служб аппаратов органов государственной власти, профессора и заведующие кафедрами юридических факультетов вузов и доктора юридических наук, работающие в академических научных учреждениях Москвы и Санкт-Петербурга. В выборочной совокупности экспертов эти девять основных профилей правовой специализации (представители учебных и научных учреждений входили в один профиль) были представлены примерно поровну: по 93 представителя каждого профиля и примерно по 59-60 экспертов от каждого Федерального округа, Калининградской области, городов Москва и Санкт-Петербург. В результате мнения никаких групп юристов не могли доминировать в общих результатах исследования.
В 2005 году Российский фонд правовых реформ (РФПР) в рамках проекта «Правовая реформа» сформировал заказ на проведение социологического исследования под названием «Социологическое исследование по изучению отношения граждан Российской Федерации к деятельности органов судебной власти». В начале реализации этого исследования РФПР прекратил свою деятельность, и часть его программ были переданы ФЦПФ, который и провёл тендерные и иные организационные процедуры по проведению этого исследования. В тендере победил Центр социального прогнозирования, который разработал методику проведения этого исследования – формализованный анкетный опрос и его выборку. Центр социального прогнозирования осуществил сбор данных исследования на полевом этапе в октябре-ноябре 2005 года, провёл анализ и подготовил отчёт об этом исследовании в декабре 2005 года. Финальный текст отчёта был согласован с первым заместителем Председателя Верховного Суда Российской Федерации В.И. Радченко[104].
Социологический центр Российской академии государственной службы при Президенте РФ (СЦ РАГС) создан в августе 1989 года. Директором Центра является В.Э. Бойков. В отличие от других аналогичных социологических служб Центр плодотворно осуществляет не только исследовательскую деятельность, но и издает социологическую литературу, осуществляет подготовку высококвалифицированных специалистов–социологов, проводит научные конференции. За годы работы Центр провел свыше 100 крупномасштабных исследований и опросов населения по национальным выборкам. Такие общероссийские опросы населения проводятся по репрезентативной выборке в 24 – 26 субъектах (112–122 населенных пунктах) Российской Федерации во всех экономико–географических зонах и федеральных округах страны. Объем выборки, как правило, составляет 2400 респондентов. Выборка многоступенчатая квотная, с вероятностным отбором респондентов на последнем этапе, репрезентирующая территориальное размещение российского населения, соотношение жителей разных типов поселений и основные социально–демографические группы. Метод опроса – интервью «лицом к лицу».
В октябре 2003 года Социологический центр РАГС провёл социологическое исследование «Государственная служба и гражданское общество в условиях проведения административной и судебно-правовой реформ. Опрошено было 1500 респондентов возраста от 18 лет и старше по репрезентативной всероссийской выборке, а также 200 экспертов, занимавших должности от начальников отделов и выше в органах исполнительной власти субъектов Российской Федерации[105].
В настоящем разделе приводятся формулировки и обоснования гипотез, которые проверялись в социологических исследованиях судебной системы, основные результаты этих исследований и их интерпретации.
По данным исследования ЦСР 2005 года термин «правовое государство» во многом абстрактен с точки зрения большинства российских граждан. В ответе на вопрос анкеты о том, согласны ли респонденты с тем, что Россия – правовое государство, более половины опрошенных (56%) затруднились сформулировать свое мнение. Ещё примерно 1/3 от числа всех опрошенных, считает что термин «правовое государство», не может быть применим или может быть применим с оговорками в отношении российского государства. Среди тех, кто полностью не согласен с тем, что российское государство является правовым, 67% составляют респонденты старших возрастных групп (средний возраст от 50 лет). Самую оптимистичную оценку формулируют в своих ответах молодые респонденты, более четверти из них считают, что Россия – правовое государство.
В исследовании ЦСР 2005 года проверялось отношение граждан к нормам права. В анкете этого исследования респондентам задавался вопрос о том, как следует относиться к закону. Треть от числа опрошенных, считает, что нормы права следует соблюдать, но иногда можно «обойти». Ещё 9% респондентов готовы соблюдать нормы закона, если они не противоречат их интересам, а 21% респондентов ставят справедливость выше закона. Следовательно, примерно 30% респондентов готовы соблюдать нормы законов не во всех случаях, а при условиях их соответствия либо личным интересам респондентов, либо их представлениям о справедливости. И только 25% респондентов высказали готовность всегда и во всём соблюдать нормы законов. Следует учитывать, что такой ответ означает лишь суждения, высказанные в исследовании без попадания респондента в ситуацию, когда придётся принимать решение о необходимости реального следования нормам законов. В своей практике многие из тех, кто на словах готов всегда следовать нормам законов, смогут их нарушить при определённых условиях. Исследователи обнаружили также, что справедливость ставят выше норм закона чаще представители старших возрастов от 55 лет и выше, а также жители районных центров и сельской местности. А жители столичных городов и областных центров чаще готовы обходить нормы закона в некоторых случаях, т.е. демонстрируют весьма прагматическое отношение к нормам законов.
В исследовании ЦСР 2005 года респондентам предлагалось указать, можно ли по их мнению нарушать нормы законов в тех или иных ситуациях. Значительная часть респондентов (от 1/3 до 65%) в оценках ситуаций этого вопроса, выбирали позицию «затрудняюсь ответить», демонстрируя тем самым, что решение в данных ситуациях, как правило, принимаются ситуативно. Опасность, грозящая жизни близких – причина достаточная для нарушения законов по мнению 71% опрошенных. Все остальные ситуации оценивались респондентами менее согласованно: в качестве наиболее действенных аргументов нарушить нормы законов граждане отметили возможную «несправедливость законов» (31%), ситуацию, когда «таким образом поступают все окружающие» (20%), и если «требования закона противоречат велению совести» (19%). Реже всего респонденты готовы нарушать нормы законов, если они противоречат традиции (5%) и религиозным убеждениям (6%). Фактически получилось, что более 70% респондентов могут представить себе ситуацию, в которой они нарушат нормы законов, а 20-30% из них будут нарушать нормы законов, если самостоятельно решат, что закон несправедлив или что его не соблюдают другие граждане.
Можно сделать вывод, что значительная часть российских граждан, соглашаясь с определённой значимостью правовых норм в обществе, не склонны рассматривать их в качестве ведущих регуляторов своей деятельности. При этом многие граждане признают, что знание своих прав и действующих правовых норм необходимо в современных условиях. Однако, по данным исследований коррупции, проведённых Фондом ИНДЕМ в 1999-2007 годах, граждане нередко знакомятся с нормами законов не для того, чтобы им следовать, а для того, чтобы их нарушать. Такая позиция весьма часто встречается среди тех, кто занимается частным бизнесом.
Исследование ЦСР 2005 года выявило две относительно самостоятельные позиции в отношении роли норм законов среди российских граждан. Та или иная правовая норма используется ими при разрешении конфликтных ситуаций, если эта норма помогает им в отстаивании их прав. А в повседневной жизни правовые нормы менее значимы в регулировании социальных отношений, чем традиционные неписанные нормы совести, справедливости и личного интереса.
По данным исследования ЦСР 2005 года российские граждане при нарушении их прав обратились бы в суд только в 17% случаев, а наиболее распространенным вариантом ответа на такой вопрос являлся вариант «все зависело бы от ситуации» (58% респондентов).
Сравнительные исследования представлений о праве и законе подростков и взрослых, отражающих изменения ценностей и жизненных стратегий в России и во Франции (сравнительные социальные исследования 1993 и 2000-х гг.)[106]. Исследователи рассматривали право как составную часть определенной культуры, а правовое сознание как совокупность индивидуальных представлений, складывающихся внутри данной культуры в процессе отношений между человеком и правом[107].
В соответствии с исследовательской концепцией «образ мира и образ права конструируются одновременно и являются неразделимыми, так же как и правовая социализация неотделима от общего процесса социализации. Образы закона, регулирующего социальную жизнь, индивидуальные права и юстицию всегда оформляются в ходе приобретения личного опыта. Именно поэтому то, что воспринимается ребенком и подростком, оставаясь с ним, когда он становится взрослым, является не теоретическим представлением, а образом права, сформированным в конкретных ситуациях в определенные моменты жизни - из информации, полученной прямо или косвенно, в данной среде и данном обществе, пропитанной их специфической культурой»[108].
Исследователями в начале 90-х годов «использовались два метода, разработанные Ш. Курильски-Ожвэн. Метод спонтанных ассоциаций предполагал, что респондентам - московским и парижским (по 150 человек в каждом городе) школьникам 8-х, 10-х и 11-х классов предлагалось в течение одной минуты написать от одной до нескольких фраз - первое, что пришло в голову, когда он/она увидел/а данное слово (спонтанные ассоциации) - по поводу 42 ключевых слов, которые используются в современном языке в повседневной жизни, но одновременно принадлежат юридическому словарю: всего 35 слов (среди них закон, суд, государство, собственность, свобода, равенство, власть, вина, наказание, налоги, семья и т.п.)»[109].
В методе выборочных ассоциаций «из списка ключевых слов по определенным критериям было выбрано 20 понятий, характеризующих институты власти (например, государство, администрация), фигуры власти (например, судья, милиционер), юридические понятия, широко используемые в обыденной жизни (например, семья, развод и т.д.) Респондентам-школьникам было предложено связать каждый из этих 20 терминов, расположенных в таблице по вертикали, с одним, несколькими или всеми десятью понятиями - ценностями (право, справедливость, свобода и т.д.), расположенными по горизонтали»[110].
В 2000 годах это исследование было повторено с дополнением его «анализом правового опыта рядовых граждан (обращения в суд, к юристам, впечатления о действенности закона в решении жизненных проблем и т.д.). Второе исследование проводилось уже только в России (в Москве и Иванове). Информация была получена с применением четырех различных методов (спонтанные и выборочные ассоциации, анкетный опрос, глубинные интервью) от 1142 человек (300 подростков и 120 взрослых были опрошены методами спонтанных и селективных ассоциаций, 700 взрослых в возрасте от 25 до 60 лет отвечали на анкету, и 22 взрослых респондента были опрошены методом глубинных интервью)»[111].
Исследователи пришли к выводу о том, что в России индивидуальные представления о законе и судье связаны, в первую очередь, с их императивной и репрессивной ролями. В индивидуальных представлениях уменьшается традиционная роль закона как регулятора социальных отношений. Образ закона ограничивается прежде всего негативной сферой или эффектом разубеждения: В России важнее не столько «следовать закону», сколько «не нарушать закон», т.е. не выходить за пределы «нормального» мира и попадать в область отклоняющегося поведения. Во Франции индивидуальные представления почти противоположны. Закон здесь рассматривается, скорее, как регулятор социальной жизни, одновременно императивный и факультативный, он представляется руководством к действию, рекомендацией или правилом игры, способом, упрощающим социальное взаимодействие[112].
Иначе говоря, для российских граждан закон понимается в первую очередь как граница дозволенного, «нормального» поведения, а для французских – как описание способов решений проблем.
Исследователи сравнили отношение к праву и закону в сложных экономических условиях России и Франции в 1993 году. Хотя причины и масштабы экономических проблем в этих странах были различными, исследователи выявили существенные различия в отношении граждан к праву. Во Франции первая реакция индивида состоит в том, что он обращается к стабильной системе правил и учреждений, выдвигает требования обеспечения своей безопасности. На следующем этапе ослабление системы приводит к росту доверия к правилам, защищающим права индивидов, они начинают настаивать также на том, чтобы поддержать межличностные процедуры обеспечения солидарности и уважения свободы других. В России, где в 1993 году риск достигал размеров катастрофы на экономическом уровне, индивиды в первое время упрекали систему в ошибках и злоупотреблениях, росла репрессивность в отношении преступности, нарушающей безопасность. Но в дальнейшем под давлением трудностей индивиды обращаются к семье, которую продолжают считать единственным убежищем, единственным местом реальной солидарности[113].
В последующих исследованиях 2000-х годов было установлено, что рассуждения российских граждан об опыте использования права в повседневной жизни строились практически всегда по принципу противостояния человека и власти, воплощаемой в представителях различных органов исполнительной власти и правоохранительных органов[114]. Большинство респондентов этого исследования высказывали убеждение, что в реальной жизни власть всегда выше закона. Это поддерживало и усиливало их традиционно скептическое отношение к закону, выражаемое известной русской пословицей «закон – что дышло: как повернул, так и вышло»[115].
Исследователи сделали вывод о распространённости у российских граждан стереотипов отказа от отстаивания своих прав и склонности подчиняться «реальным законам жизни», занимая во многих случаях в жизни позицию жертвы. Исследователи обнаружили в этом характерные особенности неправового сознания, которое, по их мнению, может проявляться двояко. Неправовое сознание характеризуется либо сочетанием пассивности в отстаивании собственных прав с осуждением индивидов, проявляющих гражданскую активность, либо сочетанием представлений о выживании сильнейших, подавлении слабых и неполноценности тех, кто настаивает на значимости права в социальной жизни и стремится использовать его возможности[116]. Нередко феномен неправового сознания сопровождается и тем, что «жалуясь на отсутствие правовой защиты, признавая свою пассивность, респонденты, часто склонны винить во всем российскую историю»[117].
Исследователи пришли к выводу о том, что в течение 90-х годов XX века российские граждане усиленно развивали традиционные для них навыки выживания, а их «новый» опыт определялся условиями «рыночного» общества. В этих условиях российские граждане по-прежнему больше доверяли проверенным способам решений проблем и сравнительно редко для этих целей использовали право. Доверие к закону как естественному и действенному инструменту решения разнообразных проблем развивается в российском обществе очень медленно, поскольку опыт 90-х годов XX века привёл к усилению недоверия граждан к государству, к «властям вообще», к представлениям о том, что социальная несправедливость, уязвленность и неудовлетворенность жизнью становятся в России нормами. Поэтому наряду с новыми практиками использования закона в нашей стране одновременно воспроизводился и укреплялся старый, ещё советский опыт взаимоотношений государства и гражданина, сокращавший возможности для граждан развивать и использовать современные правовые навыки в повседневной жизни.[118]
В исследованиях Фонда ИНДЕМ 1999-2007 годов было установлено, что в соответствии с традицией, продолжающейся ещё с советских времён, российские граждане пытаются обеспечивать защиту своих прав и свобод без обращения в суды. Они существенно чаще в таких ситуациях подают жалобы в государственные органы на действия должностных лиц и организаций, но практика показывает, решения своих проблем они получают с большим трудом. Но и суды с позиций граждан не способны обеспечивать защиту их прав и свобод. Скорее всего, большинство респондентов воспринимает российское правосудие как сильно коррумпированную государственную структуру, что делает фактически невозможным для граждан осуществление их конституционного права на судебную защиту их прав и свобод (пункт 1 статьи 46 Конституции РФ). Некоторое увеличение числа обращений граждан в суды в последние годы связано скорее не с изменением их отношения к судебной системе, а с тем, что нормы законов всё чаще требуют решать те или иные проблемы граждан только в судах. Такие выводы, безусловно, требуют дополнительных подтверждений данными последующих исследований.
В опросе граждан, проведённом «Левада-Центром» 15-17 июня 2007 года[119], задавался вопрос о том, пытались ли респонденты решить свои проблемы в суде. По данным этого исследования подавляющее большинство респондентов (71%) вообще никогда в жизни в суд не обращалась. Тем 21% респондентов, кто обращался в суд, был задан вопрос о том, как давно это было. Получилось, что в последние годы граждане стали чаще обращаться в суды: 50% из них обращалось в суд в течение последних 3 лет, 21% - от 4 до 6 лет назад, 16% - от 7 до 10 лет назад, 7% - от 11 до 15 лет назад, а 6% - ещё в советский период. При этом существенно чаще граждане обращались в суды по гражданским делам (77%), реже – по уголовным (22%), а 1% обращавшихся затруднился ответить, какой это был судебный процесс.
В этом же опросе «Левада-Центра» тем респондентам, которые обращались в суды, задавался вопрос о том, что они ожидали от этого обращения. Соответствующие данные представлены в Таблице 3.2.1.
Таблица 3.2.1. Частоты (в процентах) выбора ответов респондентов, обращавшихся в суды, на вопрос: «Что Вы ожидали от результатов своего последнего обращения в суд в последний раз?» в исследовании «Левада-Центра» 15-17 июня 2007 года. Респонденты могли выбрать до 3 вариантов ответов, поэтому сумма их процентов не равна 100.
|
Варианты ответов |
Проценты ответов |
|
Решения своей проблемы |
57 |
|
Восстановления справедливости |
27 |
|
Защиты своих законных интересов |
20 |
|
Защиты своих прав и свобод |
14 |
|
Получение материальной компенсации |
12 |
|
Объективного рассмотрения своего дела |
12 |
|
Восстановления норм законности |
11 |
|
Наказания обидчика или обидчиков |
10 |
|
Получение моральной компенсации |
6 |
|
Выявления всех обстоятельств своего дела |
4 |
|
Защиты от незаконного и необоснованного обвинения и осуждения |
2 |
|
Восстановления своего доброго имени |
2 |
|
Обеспечения соответствия наказания характеру и степени общественной опасности преступления или правонарушения, обстоятельствам его совершения и личности виновного |
2 |
|
Обеспечения равноправия сторон обвинения и защиты перед судом |
1 |
|
Другое |
1 |
По данным Таблицы 3.2.1. респонденты, обращавшиеся в суд, чаще всего ожидали от него решения своей проблемы (57%), восстановления справедливости (27%) и защиты своих законных интересов (20%). Даже защиты своих прав и свобод (14%), получения материальной компенсации (12%), объективного рассмотрения своего дела (12%), восстановления норм законности (11%) и наказания обидчика (10%) они ожидали существенно реже. Заметно, что ведущими ожидания от обращений в суды для российских граждан являются решения своих проблем и восстановление справедливости в отношении себя, а мотивы обращения в суд для обеспечения законности, объективного рассмотрения дела в суде при равенстве сторон – для российских граждан остаются малозначимыми.
В социологическом исследовании СЦ РАГС 2003 года выяснялось, куда респонденты готовы обращаться для защиты своих прав. Соответствующие данные представлены в Таблице 3.2.2.[120]
Таблица 3.2.2. Частоты (в процентах) выбора ответов респондентов-граждан на вопрос о том, куда они готовы скорее всего обратиться для защиты своих прав, в исследованиях СЦ РАГС 2002 и 2003 годов. Респонденты могли выбрать несколько вариантов ответов, поэтому сумма их процентов не равна 100.
|
Варианты ответов |
2002 |
2003 |
|
В суд |
32,1 |
41,8 |
|
В милицию |
34,3 |
23,0 |
|
В органы исполнительной власти |
16,2 |
16,1 |
|
В прокуратуру |
16,1 |
15,7 |
|
В средства массовой информации (газеты, телевидение) |
8,9 |
11,7 |
|
К депутату, в законодательные органы |
9,1 |
8,5 |
|
К хозяйственным руководителям |
4,9 |
3,6 |
|
В профсоюз |
3,4 |
3,3 |
|
Ещё куда |
6,8 |
5,2 |
|
Некуда обращаться |
15,2 |
18,7 |
|
Затруднились ответить |
11,5 |
10,3 |
По данным Таблицы 3.2.2. респонденты чаще всего для защиты своих прав собираются обращаться в суд или в милицию. Динамика роста доли желающих обращаться в суд и снижения доли желающих обращаться в милицию представляется вполне вероятной, но требует проверки в дальнейших исследованиях.
По данным исследования ЦСР 2005 года непосредственный контакт с органами судебной власти, один или несколько раз, имело до четверти взрослого населения России, а 74,0% респондентов никогда никаких контактов с судами не имело. В предшествующих исследованиях ЦСР было определено, что реальный опыт взаимодействия с судами имеет от 22% до 27%. Следовательно, существенно больше граждан заявляют, что они обратились бы в суды, например, для защиты своих прав, чем реально обращаются.
В социологическом исследовании СЦ РАГС 2003 года выяснялось, по каким причинам граждане не обращаются в суд при нарушении их прав. Соответствующие данные представлены в Таблице 3.2.3.[121]
Таблица 3.2.3. Частоты (в процентах) выбора ответов респондентов-граждан и экспертов на вопрос о том, по каким причинам граждане при нарушении их законных прав не обращаются в суд за их защитой, в исследовании СЦ РАГС 2003 года. Респонденты и эксперты оценивали каждый вариант ответа, поэтому сумма их процентов не равна 100.
|
Варианты ответов |
Граждане |
Эксперты |
|
Не верят, что в суде можно добиться справедливости |
54,3 |
54,5 |
|
Не имеют средств на судебные расходы и юридическую помощь |
48,7 |
48,5 |
|
Не знают законов |
38,5 |
54,0 |
|
Считают, что суд не пойдёт на конфликт с властями и влиятельными людьми |
23,9 |
17,5 |
|
Не хотят связываться с бумажной волокитой |
15,5 |
21,5 |
|
Не желают тратить время на судебные разбирательства |
14,5 |
28,0 |
|
Опасаются мести со стороны обидчиков |
11,2 |
10,0 |
|
Предпочитают защитить свои интересы иначе, не прибегая к суду |
11,2 |
15,5 |
|
Другое |
0,8 |
0,5 |
|
Затруднились ответить |
3,8 |
1,0 |
По данным Таблицы 3.2.3. мнения и граждан и экспертов сошлись в том, что главными причинами отказов граждан от защиты своих прав в судах являются: неверие в справедливость судебных решений, отсутствие финансовых средств на судебные расходы и юридическую помощь, а также незнание законов и нежелание суда идти на конфликт с органами власти. По двум последним причинам оценки граждан и экспертов разошлись, незнанию законов граждане придали существенно меньшую значимость, чем эксперты, а нежеланию суда идти на конфликт с органами власти - существенно большую. Весьма вероятно, что для граждан законы просто не имеют достаточно высокой легитимности, суд, следуя этим законам, не будет, скорее всего, добиваться справедливости, поэтому граждане приходят к выводу, что законы изучать и обращаться в суд вряд ли следует.
В социологическом исследовании СЦ РАГС 2003 года была выявлена довольно низкая оценка гражданами эффективности решений, принимаемых судами по их обращениям. Из тех, кто имел дело с судами, только 33,6% респондентов сумели полностью защитить свои права, частично это удалось 37,9% обращавшихся в суды, 26,0% не удалось защитить свои права, а 2,5% затруднились ответить на соответствующий вопрос[122].
По данным социологического исследования СЦ РАГС 2003 года у граждан сформировалось убеждение, что судьи при вынесении решений руководствуются не законом (13,7% ответов на соответствующий вопрос), прежде всего, ориентируются на деньги (54,4%), поддаются давлению властей (30,7%), учитывают социальный статус ответчика (23,8%), свою безнаказанность за неправильно вынесенные решения (18,7%), угрозы криминала (17,3%) и другое. При этом эксперты в аналогичных оценках были менее категоричными, но тоже поставили деньги на первое место среди факторов влияния на судей при вынесении ими судебных решений[123]. Эта система приоритетов граждан во многом объясняет высокий уровень их отказов от обращений в суды для защиты своих прав.
Эти закономерности во многом подтверждаются данными исследования ЦСР 2005 года, в соответствие с которыми 31,0% респондентов считает, что судьи при рассмотрении дел и вынесении решений действуют в той или иной степени независимо. С другой стороны, 21,0% респондентов не исключает, что на позицию судьи могут повлиять те или иные факторы. Но когда речь заходит о необходимости оценки деятельности не судей, а судебных органов, респонденты занимают существенно более критическую позицию, указывая на то, что судебные инстанции испытывают давление со стороны органов государственной власти (47,0%) или крупного бизнеса (40,0%).
В социологическом исследовании ЦЕССИ 2005 года было осуществлено сравнение позиций различных социальных групп в отношении того, насколько беспристрастно будут относиться к гражданам в судах, если они туда обратятся. Такими группами были: граждане, адвокаты, представители негосударственных и некоммерческих организаций (НКО), а также профессоры юридических специальностей университетов и вузов. Соответствующие данные представлены в Таблице 3.2.4.
Таблица 3.2.4. Частоты (в процентах) выбора ответов респондентов на вопрос: «Как Вы считаете, если рядовой гражданин обратится в российский суд, насколько беспристрастно с ним будут обращаться в суде – совершенно беспристрастно; довольно беспристрастно; не очень беспристрастно или совсем не беспристрастно?» в исследовании ЦЕССИ 2005 года
|
|
Проценты ответов |
|||
|
Варианты ответов |
Граждане |
Адвокаты |
НКО |
Профессоры |
|
Совершенно беспристрастно |
3 |
8 |
6 |
3 |
|
Довольно беспристрастно |
24 |
40 |
32 |
56 |
|
Не очень беспристрастно |
36 |
37 |
39 |
27 |
|
Совсем не беспристрастно |
18 |
8 |
12 |
5 |
|
Отказ от ответа |
1 |
1 |
0 |
1 |
|
Затрудняюсь ответить |
18 |
5 |
11 |
8 |
|
Всего |
100 |
100 |
100 |
100 |
По данным Таблицы 3.2.4. не выявлены существенные расхождения между позициями совершенной беспристрастности отношения к гражданам в судах, эту позицию поддерживает явное меньшинство респондентов всех социальных групп (3%-8%). Если свести вместе ответы респондентов «совершенно беспристрастно» и «довольно беспристрастно», а также «не очень беспристрастно» и «совсем не беспристрастно», то получится, что для большинства граждан (54%) и представителей НКО (51%) суды скорее не беспристрастны к гражданам, а для большинства профессоров права (59%) суды скорее беспристрастны к гражданам. Среди адвокатов позиция большинства по этому вопросу не сформировалась, видимо, эту позицию определяют разные факторы для разных групп внутри адвокатского сообщества. Эту ситуацию желательно изучить в дальнейших исследованиях.
В социологическом исследовании ЦЕССИ 2005 года было осуществлено сравнение позиций различных социальных групп в отношении того, насколько в России все равны перед судом. Такими группами были: граждане, адвокаты, представители негосударственных и некоммерческих организаций (НКО), а также профессоры юридических специальностей университетов и вузов. Соответствующие данные представлены в Таблице 3.2.5.
Таблица 3.2.5. Частоты (в процентах) выбора ответов респондентов на вопрос: «Некоторые люди считают, что в России все равны перед судом, независимо от того, богатые они или бедные, рядовые граждане или руководители. Другие люди считают, что к богатым и влиятельным в российских судах относятся лучше, чем к рядовым гражданам. Как думаете Вы?» в исследовании ЦЕССИ 2005 года
|
|
Проценты ответов |
|||
|
Варианты ответов |
Граждане |
Адвокаты |
НКО |
Профессоры |
|
Все равны перед судом – совершенно уверен |
10 |
12 |
9 |
10 |
|
Все равны перед судом – отчасти уверен |
10 |
18 |
16 |
27 |
|
К богатым и влиятельным относятся лучше – отчасти уверен |
29 |
35 |
29 |
32 |
|
К богатым и влиятельным относятся лучше – совершенно уверен |
49 |
31 |
44 |
23 |
|
Затрудняюсь ответить / Отказ |
2 |
4 |
3 |
7 |
|
Всего |
100 |
100 |
100 |
100 |
По данным Таблицы 3.2.4. представители всех социальных групп были скорее уверены, что к богатым и влиятельным гражданам в российских судах относятся лучше. Если свести вместе ответы респондентов «Все равны перед судом – совершенно уверен» и «Все равны перед судом – отчасти уверен», а также «К богатым и влиятельным относятся лучше – отчасти уверен» и «К богатым и влиятельным относятся лучше – совершенно уверен», то получится, что для большинства граждан (78%), представителей НКО (73%), адвокатов (67%) и профессоров права (55%) к богатым и влиятельным гражданам в российских судах относятся лучше. Больше всего уверенности в справедливости этой позиции выражают граждане и представители НКО, существенно меньше – адвокаты, ещё меньше – профессора права. Эту ситуацию было бы желательно изучить в последующих социологических исследованиях.
По данным исследования ЦСР 2005 года решение о необходимости обращения за помощью в судебные органы, возникает у граждан под действием совокупности ситуативных факторов. Исследователи отмечают, что в такие периоды у граждан, например, актуализируется потребность в конкретной судебной информации, при принятии решения об обращении в суд большое значение наличие собственного опыта взаимодействия с судами или опыта их референтного окружения.
По данным исследования ЦСР 2005 года в целом примерно четверть граждан склонны рассматривать судебные органы как вполне надежный инструмент, который может быть использован в случае необходимости для решения их актуальных задач. Среди таких респондентов велика доля молодых, в возрасте до 40 лет (46%), а более 1/3 уже имеют опыт судебного разбирательства. Не исключают для себя возможность обращения в суд 42% респондентов. Среди тех, кто затруднился с ответом о готовности обратиться в суд, много пожилых граждан – старше 60 лет – 34%, не имеющих опыта обращения в суд – 89%. Мотивация 13% респондентов, указавших на то, что не намерены обращаться в судебные органы, связана, прежде всего, с ощущением дискомфорта, который был испытан гражданами при предыдущем обращении в суд (57%), общем недоверии органам государственной власти (44%), невысоком уровне информированности по судебно-правовым вопросам (39%).
В опросе граждан, проведённом «Левада-Центром» 15-17 июня 2007 года[124], задавался вопрос о том, насколько респонденты доверяют российским судам по уголовным и гражданским делам. Соответствующие данные представлены в Таблице 3.3.1.
Таблица 3.3.1. Частоты (в процентах) выбора ответов респондентов на вопросы: «Насколько Вы доверяете российскому суду по уголовным делам?» и «Насколько Вы доверяете российскому суду по гражданским делам?» в исследовании «Левада-Центра» 15-17 июня 2007 года.
|
Варианты ответов |
Проценты ответов |
|
|
|
По уголовным делам |
По гражданским делам |
|
Полностью доверяю |
7 |
6 |
|
Скорее доверяю |
35 |
38 |
|
Скорее не доверяю |
33 |
34 |
|
Полностью не доверяю |
14 |
12 |
|
Затруднились ответить |
11 |
10 |
|
Всего |
100 |
100 |
По данным Таблицы 3.3.1. респонденты не очень доверяют как судам по уголовным делам, так и по гражданским. Если объединить ответы «полностью доверяю» и «скорее доверяю», а также «скорее не доверяю» и «полностью не доверяю», то получится, что скорее доверяют судам 42-44% респондентов, а скорее не доверяют – 46-47% респондентов. Но полностью не доверяющих судам в обоих случаях оказалось вдвое больше, чем полностью доверяющих.
По данным исследования ЦСР 2005 года уровень доверия респондентов к органам судебной власти сравнительно невелик и соответствует невысокому уровню их доверия другим органам власти, государственного и муниципального управления. Только 19% опрошенных высказали ту или иную степень доверия деятельности судебных органов, а доверяют российским судам только 7% респондентов и не доверяют – 33% респондентов. Исследователи сделали вывод, что уровень отчужденности граждан от органов власти вообще, и судебных органов, в частности, остается высоким.
В исследовании ЦСР 2005 года изучались причины, по которым граждане доверяют судам. Наиболее часто респонденты отмечали, что они доверяют судам, если удалось добиться справедливости в судах либо им самим (38% случаев), либо их знакомым (21% случаев). Среди других причин респонденты отмечали признание ими законных способов борьбы за свои права (18% случаев), того, что суды поддерживают порядок и стабильность (13% случаев), что суды являются надёжным способом защиты прав (10% случаев) и некоторые другие (6% случаев).
По данным исследования ЦСР 2005 года среди граждан, вполне осмысленно и аргументировано высказывающихся за доверие к судам, много прагматиков, далеких от того абсолютизировать «власть законов» (41% из них считает, что закон может быть «обойден» в случае необходимости). В силу своей профессиональной или иной деятельности они значительно интегрированы в сферу судебно-правовых отношений в обществе (13% приходилось неоднократно принимать участие в судебных разбирательствах).
По данным исследования ЦСР 2005 года основные мотивы недоверия граждан судам, могут быть объединены в 3 различные группы: основанные на практическом опыте (плохая организация работы, отсутствие культуры обслуживания посетителей, отсутствие справедливого результата в результате разбирательства, коррумпированность судов), информационного свойства (критика судов в СМИ, слабая информированность, критика судов общественными деятелями и должностными лицами) и мировоззренческая позиция – недоверие органам власти в принципе.
По данным исследования ЦСР 2005 года в массовом сознании граждан, суды остаются до известной степени «вещью в себе», структурами дистанцированными от граждан. Деятельность судов во многом непонятна и непрозрачна с точки зрения граждан, организация работы судов и позиция сотрудников судебных структур только способствуют увеличению дистанции между судами и обществом. Это отношение граждан к судам подкрепляется в их сознании информацией, публикуемой в СМИ, критикой со стороны лидеров общественного мнения. Негативный личный опыт, таким образом, становится фактом массового сознания и частью имиджа судебной власти в России.
В экспертном опросе ЦСР 1999 года 85,1% экспертов признали полную или частичную зависимость российских судов от других ветвей власти[125]. Исследователи объяснили эту позицию тем, что российские суды не могут обойтись без бюджетного финансирования. Более подробные сведения об ответах экспертов на этот вопрос представлены в Таблице 3.4.1.
Таблица 3.4.1. Частоты (в процентах) выбора ответов экспертов на вопрос о том, зависимы или независимы российские суды от других ветвей власти, в экспертном опросе ЦСР 1999 года[126].
|
Варианты ответов |
Проценты ответов |
|
Суды полностью зависимы |
18,1 |
|
Суды частично зависимы |
67,0 |
|
Суды полностью независимы |
10,9 |
|
Затруднились ответить |
4,0 |
|
Всего |
100,0 |
По данным Таблицы 3.4.1. лишь около 11% экспертов указали, что российские суды являются независимыми, при этом 4% экспертов затруднились ответить на этот вопрос, что свидетельствует об отсутствии у них сложившегося мнения по этому вопросу, либо о том, что они по каким-то причинам не хотят это мнение высказывать. Зависимость российских судов от других органов власти признаёт абсолютное большинство представителей всех правовых институтов: сами судьи, адвокаты, прокуроры, юрисконсульты, сотрудники МВД, нотариусы, сотрудники правовых служб органов власти, преподаватели юридических факультетов вузов и научные работники в сфере права[127].
В социологическом исследовании ЦЕССИ 2005 года было осуществлено сравнение позиций различных социальных групп в отношении независимости российских судов разного уровня. Такими группами были: граждане, адвокаты, представители негосударственных и некоммерческих организаций (НКО), а также профессоры юридических специальностей университетов и вузов. Соответствующие данные представлены в Таблицах 3.4.2., 3.4.3. и 3.4.4.
Таблица 3.4.2. Частоты (в процентах) выбора ответов респондентов на вопрос: «Как Вы считаете, насколько независим Верховный Суд России / Конституционный суд в том что касается принятия решений, противоречащих взглядам Президента России, – совершенно независим; довольно независим; довольно зависим или полностью зависим?» в исследовании ЦЕССИ 2005 года
|
|
Проценты ответов |
|||
|
Варианты ответов |
Граждане |
Адвокаты |
НКО |
Профессоры |
|
Совершенно независим |
7 |
13 |
4 |
17 |
|
Довольно независим |
19 |
33 |
29 |
34 |
|
Довольно зависим |
37 |
37 |
40 |
38 |
|
Полностью зависим |
20 |
6 |
12 |
3 |
|
Отказ от ответа |
1 |
2 |
1 |
0 |
|
Затрудняюсь ответить |
16 |
8 |
14 |
8 |
|
Всего |
100 |
100 |
100 |
100 |
По данным Таблицы 3.4.2. выявлены существенные расхождения между оценками независимости Верховного и Конституционного Судов России у профессиональных юристов (13%-17% поддержки этой позиции) и у не являющихся профессионалами (4%-7% поддержки). При этом самый низкий уровень поддержки утверждения о независимости этих судов выявлен у представителей НКО, видимо потому, что они чаще других граждан интересуются и оценивают решения Верховного и Конституционного Судов России. Если свести вместе ответы респондентов «совершенно зависим» и «довольно зависим», а также «довольно зависим» и «полностью зависим», то получится, что для большинства граждан (57%) и представителей НКО (52%) эти суды скорее зависимы, а для большинства профессионалов, т.е. адвокатов (46%) и профессоров права (51%), эти суды скорее независимы.
Таблица 3.4.3. Частоты (в процентах) выбора ответов респондентов на вопрос: «А насколько, по Вашему мнению, независимы суды Вашего города, в том что касается принятия решений, противоречащих взглядам местных властей, – совершенно независимы; довольно независимы; довольно зависимы или полностью зависимы?» в исследовании ЦЕССИ 2005 года
|
|
Проценты ответов |
|||
|
Варианты ответов |
Граждане |
Адвокаты |
НКО |
Профессоры |
|
Совершенно независим |
5 |
7 |
4 |
6 |
|
Довольно независим |
17 |
26 |
17 |
38 |
|
Довольно зависим |
44 |
46 |
49 |
46 |
|
Полностью зависим |
21 |
15 |
18 |
7 |
|
Отказ от ответа |
1 |
2 |
1 |
0 |
|
Затрудняюсь ответить |
13 |
3 |
12 |
2 |
|
Всего |
100 |
100 |
100 |
100 |
По данным Таблицы 3.4.3. позиции совершенной независимости городских судов в принятии решений, противоречащих взглядам местных властей, занимают примерно равные доли представителей всех социальных групп (4%-7%). Не было выявлено существенных расхождений между оценками независимости этих судов по другим позициям. Если свести вместе ответы респондентов «совершенно зависим» и «довольно зависим», а также «довольно зависим» и «полностью зависим», то получится, что для большинства граждан (65%) и представителей НКО (67%), а также адвокатов (61%) и профессоров права (51%) эти суды скорее зависимы, причём в большей степени, чем высшие суды. Позиция профессоров права отличается от позиций представителей других социальных групп, возможно потому, что они не связаны с постоянным взаимодействием с городскими судами, как адвокаты и представители НКО.
Таблица 3.4.4. Частоты (в процентах) выбора ответов респондентов на вопрос: «А насколько, по Вашему мнению, независимы суды Вашего города, в том что касается принятия решений, противоречащих взглядам бизнес-элиты, – совершенно независимы; довольно независимы; довольно зависимы или полностью зависимы?» в исследовании ЦЕССИ 2005 года. Представители НКО на этот вопрос не отвечали.
|
|
Проценты ответов |
||
|
Варианты ответов |
Граждане |
Адвокаты |
Профессоры |
|
Совершенно независим |
3 |
7 |
5 |
|
Довольно независим |
14 |
37 |
43 |
|
Довольно зависим |
46 |
38 |
39 |
|
Полностью зависим |
23 |
7 |
6 |
|
Отказ от ответа |
1 |
2 |
1 |
|
Затрудняюсь ответить |
14 |
8 |
6 |
|
Всего |
100 |
100 |
100 |
По данным Таблицы 3.4.4. позиции совершенной независимости городских судов в принятии решений, противоречащих взглядам бизнес-элиты, занимают примерно равные доли представителей всех социальных групп (3%-7%). Но было выявлено существенное расхождение между оценками независимости этих судов по другим позициям. Если свести вместе ответы респондентов «совершенно зависим» и «довольно зависим», а также «довольно зависим» и «полностью зависим», то получится, что для большинства граждан (69%) эти суды скорее зависимы от бизнес-элиты, причём в большей степени, чем от органов местной власти, и представителей НКО (67%), а также адвокатов (61%) и профессоров права (51%), а среди профессионалов, т.е. адвокатов и профессоров права, ни позиция зависимости, ни позиция независимости этих судов от бизнес-элиты не набрали большинства сторонников. Эту ситуацию было бы желательно изучить в последующих социологических исследованиях.
В исследованиях Фонда ИНДЕМ 2004 и 2005 годов респондентам задавался вопрос о том, насколько негативными являются последствия для общества некоторых ситуаций, достаточно часто встречающихся в социальной практике современных российских граждан. В Таблице 3.4.1. приводятся частоты в процентах выбора гражданами ответов о том, что эти ситуации являются очень вредными.
Таблица 3.4.1. Частоты (в процентах) выбора ответов «Это очень вредно» на вопрос: «Ниже приведен список различных ситуаций. Оцените их с точки зрения негативных последствий для общества» гражданами в исследованиях Фонда ИНДЕМ 2004 и 2005 годов
|
№ |
Описание ситуаций |
2004 |
2005 |
|
1 |
В сельской местности администрация грозит жителям не завезти корма, дрова, уголь и т.п., если жители не проголосуют как нужно |
84,8 |
89,5 |
|
2 |
Судья решает хозяйственный спор между двумя фирмами в пользу той, которая дала взятку |
79,0 |
88,4 |
|
3 |
Крупный руководитель звонит судье и дает указание, как нужно решить рассматриваемое дело |
79,8 |
88,2 |
|
4 |
Инспектор ГАИ останавливает машину с сильно пьяным водителем, но за вознаграждение отпускает его |
85,2 |
86,6 |
|
5 |
Депутат законодательного органа голосует в поддержку законопроекта, получив за это вознаграждение |
78,6 |
83,9 |
|
6 |
Хулиган за взятку освобождается от наказания (15 суток) |
77,0 |
74,7 |
|
7 |
Фирма получает заказ от органа власти на строительство по цене в два раза большей, чем принято на рынке строительства |
56,0 |
64,2 |
|
8 |
Врач за вознаграждение выдает больничный лист |
41,1 |
53,3 |
|
9 |
Чтобы ускорить принятие решения по регистрации фирмы, предприниматель приносит чиновнику подарок |
41,2 |
50,1 |
|
10 |
Сотрудник милиции за неформальную плату обеспечивает безопасность коммерческой фирме. |
44,5 |
49,1 |
|
11 |
Репетитор при подготовке для поступления в ВУЗ гарантирует поступление независимо от качества подготовки |
39,9 |
45,3 |
|
12 |
Студент вручает экзаменатору бутылку коньяка или коробку конфет для получения хорошей оценки |
38,1 |
41,3 |
|
13 |
Чиновник принимает приглашение бизнесмена поужинать в ресторане после решения этим чиновником проблемы бизнесмена |
29,1 |
40,4 |
|
14 |
Чиновник устраивает на работу к себе в ведомство своего родственника |
24,3 |
33,9 |
|
15 |
Чиновник устраивает жену на работу в фирму, работу которой он контролирует в рамках своих обязанностей |
24,2 |
32,7 |
В Таблице 3.4.1. для наглядности ситуации отсортированы по уровню их вреда в соответствии с ответами респондентов по данным исследования 2005 года. По данным исследования 2004 года упорядочение должно быть несколько иным, но в обоих исследованиях коррупционные ситуации, связанные с судебной системой считаются гражданами одними из наиболее вредных. В исследовании 2005 года две такие ситуации занимают 2 и 3 позиции, а в исследовании 2004 года – 3 и 4 из 15 предложенных для оценки.
Точно такой же вопрос задавался и бизнесменам. В Таблице 3.4.2. приведены данные их ответов на этот вопрос, который приводится в формулировке исследования 2005 года.
Таблица 3.4.2. Частоты (в процентах) выбора ответов «Это очень вредно» на вопрос: «Ниже приведен список различных ситуаций. Оцените их с точки зрения негативных последствий для общества» бизнесменами в исследованиях Фонда ИНДЕМ 2004 и 2005 годов
|
№ |
Описания ситуаций |
2004 |
2005 |
|
1 |
Судья решает хозяйственный спор между двумя фирмами в пользу той, которая дала взятку |
84,7 |
89,7 |
|
2 |
Инспектор ГАИ останавливает машину с сильно пьяным водителем, но за вознаграждение отпускает его |
88,1 |
88,6 |
|
3 |
В сельской местности администрация грозит жителям не завезти корма, дрова, уголь и т.п., если жители не проголосуют как нужно |
84,3 |
86,9 |
|
4 |
Крупный руководитель звонит судье и дает указание, как нужно решить рассматриваемое дело |
81,3 |
86,8 |
|
5 |
Депутат законодательного органа голосует в поддержку законопроекта, получив за это вознаграждение |
84,7 |
83,8 |
|
6 |
Хулиган за взятку освобождается от наказания (15 суток) |
73,5 |
70,1 |
|
7 |
Фирма получает заказ от органа власти на строительство по цене в два раза большей, чем принято на рынке строительства |
56,0 |
64,8 |
|
8 |
Чтобы ускорить принятие решения по регистрации фирмы, предприниматель приносит чиновнику подарок |
29,9 |
37,5 |
|
9 |
Репетитор при подготовке для поступления в ВУЗ гарантирует поступление независимо от качества подготовки |
34,7 |
36,5 |
|
10 |
Врач за вознаграждение выдает больничный лист |
24,3 |
35,4 |
|
11 |
Сотрудник милиции за неформальную плату обеспечивает безопасность коммерческой фирме. |
23,9 |
35,1 |
|
12 |
Студент вручает экзаменатору бутылку коньяка или коробку конфет для получения хорошей оценки |
25,7 |
32,4 |
|
13 |
Чиновник принимает приглашение бизнесмена поужинать в ресторане после решения этим чиновником проблемы бизнесмена |
22,4 |
28,1 |
|
14 |
Чиновник устраивает жену на работу в фирму, работу которой он контролирует в рамках своих обязанностей |
18,3 |
25,5 |
|
15 |
Чиновник устраивает на работу к себе в ведомство своего родственника |
22,0 |
24,1 |
В Таблице 3.4.2. для наглядности ситуации отсортированы по уровню их вреда в соответствии с ответами респондентов по данным исследования 2005 года. По данным исследования 2004 года упорядочение должно быть несколько иным, но в обоих исследованиях коррупционные ситуации, связанные с судебной системой считаются гражданами одними из наиболее вредных.
В исследовании 2005 года бизнесмены поставили ситуацию со взяткой в суде на первое место по вредности, а воздействие должностных лиц других органов власти на решения судов на 4 по вредности из 15 предложенных. В исследовании 2004 года приоритеты бизнесменов были несколько другими: эти же ситуации были ими поставлены на 2 и 4 места по вредности из 15 предложенных.
В исследованиях Фонда ИНДЕМ 2001, 2004 и 2005 годов респондентам, как гражданам, так и бизнесменам, задавались вопросы об их согласии или несогласии с несколькими высказываниями о деятельности российской судебной системы в целом. В 2002 году такие вопросы не задавались, поэтому никаких данных по этому исследованию не приводится.
В Таблице 3.4.3. представлены данные ответов респондентов-граждан на этот вопрос.
Таблица 3.4.3. Частоты (в процентах) выбора ответов на вопрос: «Существуют различные суждения о судебной системе, о наших судьях. Как бы Вы оценили в этой связи следующие высказывания?» гражданами в исследованиях Фонда ИНДЕМ 2001, 2004 и 2005 годов
|
№ |
Варианты высказываний |
2001 |
2004 |
2005 |
|
Доли согласных с этими высказываниями |
||||
|
2 |
У нас в судах часто выигрывает дело тот, кто больше заплатит |
75,0 |
74,6 |
84,3 |
|
7 |
Многие не хотят обращаться в суд, поскольку не рассчитывают найти там справедливость |
78,6 |
74,9 |
83,6 |
|
8 |
Многие не хотят обращаться в суд, поскольку слишком дороги неофициальные затраты |
72,2 |
73,5 |
82,7 |
|
4 |
Очень часто какой-нибудь начальник может побудить судью принять нужное решение |
64,8 |
68,1 |
79,0 |
|
6 |
У нас судьи обладают такой неприкосновенностью, что они могут творить что угодно и совершенно безнаказанно |
39,2 |
38,5 |
52,8 |
|
1 |
Судьи плохо защищены, получают небольшую зарплату, поэтому некоторые из них начинают брать взятки |
46,0 |
34,7 |
37,6 |
|
9 |
Судьи слишком неквалифицированны, чтобы грамотно решать дела |
23,2 |
21,3 |
29,4 |
|
5 |
Теперь гражданин может прийти в суд и защитить свои права, найти справедливость |
17,1 |
21,7 |
28,0 |
|
3 |
Наконец-то у нас есть независимые суды и нормальная судебная система |
10,1 |
17,3 |
18,9 |
|
Доли несогласных с этими высказываниями |
||||
|
3 |
Наконец-то у нас есть независимые суды и нормальная судебная система |
63,3 |
55,3 |
69,2 |
|
5 |
Теперь гражданин может прийти в суд и защитить свои права, найти справедливость |
61,2 |
54,3 |
63,1 |
|
1 |
Судьи плохо защищены, получают небольшую зарплату, поэтому некоторые из них начинают брать взятки |
36,3 |
50,1 |
56,1 |
|
9 |
Судьи слишком неквалифицированны, чтобы грамотно решать дела |
38,0 |
42,9 |
53,1 |
|
6 |
У нас судьи обладают такой неприкосновенностью, что они могут творить что угодно и совершенно безнаказанно |
32,8 |
31,0 |
34,1 |
|
7 |
Многие не хотят обращаться в суд, поскольку не рассчитывают найти там справедливость |
10,6 |
14,1 |
12,8 |
|
4 |
Очень часто какой-нибудь начальник может побудить судью принять нужное решение |
13,8 |
12,1 |
12,7 |
|
2 |
У нас в судах часто выигрывает дело тот, кто больше заплатит |
12,4 |
12,6 |
11,5 |
|
8 |
Многие не хотят обращаться в суд, поскольку слишком дороги неофициальные затраты |
11,2 |
11,7 |
11,2 |
|
Доли затруднившихся с оценкой этих высказываний |
||||
|
9 |
Судьи слишком неквалифицированны, чтобы грамотно решать дела |
38,5 |
35,8 |
17,5 |
|
6 |
У нас судьи обладают такой неприкосновенностью, что они могут творить что угодно и совершенно безнаказанно |
27,6 |
30,5 |
13,2 |
|
3 |
Наконец-то у нас есть независимые суды и нормальная судебная система |
26,2 |
27,4 |
11,9 |
|
5 |
Теперь гражданин может прийти в суд и защитить свои права, найти справедливость |
21,4 |
23,9 |
8,9 |
|
4 |
Очень часто какой-нибудь начальник может побудить судью принять нужное решение |
21,0 |
19,8 |
8,3 |
|
1 |
Судьи плохо защищены, получают небольшую зарплату, поэтому некоторые из них начинают брать взятки |
17,1 |
15,2 |
6,3 |
|
8 |
Многие не хотят обращаться в суд, поскольку слишком дороги неофициальные затраты |
16,3 |
14,8 |
6,1 |
|
2 |
У нас в судах часто выигрывает дело тот, кто больше заплатит |
12,2 |
12,8 |
4,2 |
|
7 |
Многие не хотят обращаться в суд, поскольку не рассчитывают найти там справедливость |
10,4 |
11,0 |
3,6 |
В Таблице 3.4.3. для наглядности высказывания отсортированы по доле респондентов-граждан, которые соответственно согласились или не согласились с этими высказываниями, а также затруднились с ответами на соответствующие вопросы.
В Таблице 3.4.4. представлены данные ответов респондентов-бизнесменов на такие же, как и респондентам-гражданам, вопросы об их согласии или несогласии с несколькими высказываниями о деятельности российской судебной системы в целом.
Таблица 3.4.4. Частоты (в процентах) выбора ответов на вопрос: «Существуют различные суждения о судебной системе, о наших судьях. Как бы Вы оценили в этой связи следующие высказывания?» бизнесменами в исследованиях Фонда ИНДЕМ 2001, 2004 и 2005 годов
|
№ |
Варианты высказываний |
2001 |
2004 |
2005 |
|
Доли согласных с этими высказываниями |
||||
|
7 |
Многие не хотят обращаться в суд, поскольку не рассчитывают найти там справедливость |
80,5 |
75,4 |
81,2 |
|
2 |
У нас в судах часто выигрывает дело тот, кто больше заплатит |
71,2 |
68,7 |
78,1 |
|
8 |
Многие не хотят обращаться в суд, поскольку слишком дороги неофициальные затраты |
60,1 |
63,8 |
72,2 |
|
4 |
Очень часто какой-нибудь начальник может побудить судью принять нужное решение |
65,4 |
68,3 |
70,4 |
|
1 |
Судьи плохо защищены, получают небольшую зарплату, поэтому некоторые из них начинают брать взятки |
51,9 |
47,8 |
41,3 |
|
6 |
У нас судьи обладают такой неприкосновенностью, что они могут творить что угодно и совершенно безнаказанно |
29,1 |
29,9 |
41,3 |
|
5 |
Теперь гражданин может прийти в суд и защитить свои права, найти справедливость |
17,5 |
23,9 |
28,5 |
|
9 |
Судьи слишком неквалифицированны, чтобы грамотно решать дела |
26,1 |
19,4 |
26,3 |
|
3 |
Наконец-то у нас есть независимые суды и нормальная судебная система |
8,6 |
15,7 |
12,4 |
|
Доли несогласных с этими высказываниями |
||||
|
3 |
Наконец-то у нас есть независимые суды и нормальная судебная система |
68,5 |
55,2 |
77,0 |
|
5 |
Теперь гражданин может прийти в суд и защитить свои права, найти справедливость |
61,5 |
46,3 |
60,8 |
|
9 |
Судьи слишком неквалифицированны, чтобы грамотно решать дела |
41,0 |
41,0 |
57,4 |
|
1 |
Судьи плохо защищены, получают небольшую зарплату, поэтому некоторые из них начинают брать взятки |
32,2 |
37,3 |
54,9 |
|
6 |
У нас судьи обладают такой неприкосновенностью, что они могут творить что угодно и совершенно безнаказанно |
42,7 |
37,7 |
46,2 |
|
8 |
Многие не хотят обращаться в суд, поскольку слишком дороги неофициальные затраты |
18,9 |
14,2 |
18,6 |
|
4 |
Очень часто какой-нибудь начальник может побудить судью принять нужное решение |
14,5 |
13,8 |
18,0 |
|
2 |
У нас в судах часто выигрывает дело тот, кто больше заплатит |
13,5 |
14,6 |
14,9 |
|
7 |
Многие не хотят обращаться в суд, поскольку не рассчитывают найти там справедливость |
9,7 |
13,1 |
14,6 |
|
Доли затруднившихся с оценкой этих высказываний |
||||
|
9 |
Судьи слишком неквалифицированны, чтобы грамотно решать дела |
32,9 |
39,6 |
16,3 |
|
6 |
У нас судьи обладают такой неприкосновенностью, что они могут творить что угодно и совершенно безнаказанно |
28,2 |
32,5 |
12,5 |
|
4 |
Очень часто какой-нибудь начальник может побудить судью принять нужное решение |
20,0 |
17,9 |
11,7 |
|
5 |
Теперь гражданин может прийти в суд и защитить свои права, найти справедливость |
21,0 |
29,9 |
10,7 |
|
3 |
Наконец-то у нас есть независимые суды и нормальная судебная система |
22,8 |
29,1 |
10,6 |
|
8 |
Многие не хотят обращаться в суд, поскольку слишком дороги неофициальные затраты |
21,0 |
22,0 |
9,1 |
|
2 |
У нас в судах часто выигрывает дело тот, кто больше заплатит |
15,2 |
16,8 |
7,1 |
|
7 |
Многие не хотят обращаться в суд, поскольку не рассчитывают найти там справедливость |
9,7 |
11,6 |
4,3 |
|
1 |
Судьи плохо защищены, получают небольшую зарплату, поэтому некоторые из них начинают брать взятки |
15,9 |
14,9 |
3,9 |
В Таблице 3.4.4. для наглядности высказывания отсортированы по доле респондентов-граждан, которые соответственно согласились или не согласились с этими высказываниями, а также затруднились с ответами на соответствующие вопросы.
Уровни согласия с предлагавшимися респондентам-гражданам высказываниями несколько отличаются в исследованиях 2001, 2004 и 2005 годов, а также у респондентов-граждан и респондентов-бизнесменов. Но во многом данные всех опросов и двух типов респондентов согласуются.
Наибольшее согласие респондентов-граждан и респондентов-бизнесменов во всех проведённых исследованиях получили следующие высказывания:
· 2. У нас в судах часто выигрывает дело тот, кто больше заплатит.
· 7. Многие не хотят обращаться в суд, поскольку не рассчитывают найти там справедливость.
· 8. Многие не хотят обращаться в суд, поскольку слишком дороги неофициальные затраты.
· 4. Очень часто какой-нибудь начальник может побудить судью принять нужное решение.
А наибольшее несогласие по данным всех проведённых исследований было выражено респондентами следующим высказываниям:
· 3. Наконец-то у нас есть независимые суды и нормальная судебная система.
· 5. Теперь гражданин может прийти в суд и защитить свои права, найти справедливость.
· 1. Судьи плохо защищены, получают небольшую зарплату, поэтому некоторые из них начинают брать взятки.
· 9. Судьи слишком неквалифицированны, чтобы грамотно решать дела.
Большинство респондентов по данным проведённых исследования убеждены, что в российских судах происходит следующее:
· Дают взятки, и кто даст взятку большего размера, тот и получит судебное решение в свою пользу.
· Многие граждане не обращаются в суды для решения своих проблем, потому что либо не могут заплатить необходимых в них взяток, либо не надеются на справедливые решения судов.
· Должностные лица других ветвей власти могут повлиять на решения судов, т.е. суд не является независимым.
При этом большинство респондентов-граждан и респондентов-бизнесменов несогласно с тем, что в России есть независимые суды и нормальная судебная система, что в суде гражданин может защитить свои права и найти справедливость. Большинство респондентов-граждан несогласно и с тем, что судьи недостаточно квалифицированы, чтобы грамотно решать дела, и что взятки они берут, поскольку получают небольшую заработную плату.
Совокупность этих утверждений описывает наиболее значимые для граждан формы проявления коррупции в судебной системе. Вместе с оценками ситуаций, которые граждане считают коррупционными, совокупность этих утверждений показывает, что уровень коррупции в российской судебной системе респонденты-граждане оценивают как довольно высокий и что причины коррупции они не связывают с уровнями квалификации судей и с уровнем их заработной платы. Почему в судах высокий уровень коррупции и в чём причины коррупции в судах необходимо изучать в последующих специальных исследованиях.
В проведённых Фондом ИНДЕМ исследованиях респондентам-гражданам предлагалось дать свои оценки уровня коррумпированности судов различного уровня. Бизнесменам такие вопросы не задавались. В Таблице 3.5.1. приводятся данные по респондентам-гражданам только для позиций в анкетах, связанных с оценками судов. Вопрос о коррумпированности высших судов в 2004 году в Татарстане не задавался.
Таблица 3.5.1. Частоты (в процентах) выбора ответов на вопрос: «Как бы Вы оценили следующие органы власти, организации, институты по степени их коррумпированности? (Укажите оценку для каждой строки.)» гражданами в исследованиях Фонда ИНДЕМ 2001, 2002, 2004 и 2005 годов при оценке судов различных уровней
|
Оценка коррумпированности |
2001 |
2002 |
2004 |
2005 |
|
Высшие суды (Конституционный суд РФ, Верховный суд РФ, Высший арбитражный суд РФ) |
||||
|
Весьма честный |
7,0 |
8,6 |
Нет данных |
8,2 |
|
Довольно честный |
28,5 |
34,6 |
Нет данных |
32,8 |
|
Довольно бесчестный |
24,3 |
25,1 |
Нет данных |
28,9 |
|
Весьма бесчестный |
12,7 |
15,7 |
Нет данных |
16,1 |
|
Затрудняюсь ответить |
26,9 |
15,5 |
Нет данных |
14,0 |
|
Нижестоящие суды |
||||
|
Весьма честный |
4,4 |
3,6 |
1,7 |
3,4 |
|
Довольно честный |
21,0 |
21,4 |
14,8 |
21,7 |
|
Довольно бесчестный |
35,3 |
35,9 |
45,2 |
43,0 |
|
Весьма бесчестный |
17,2 |
24,8 |
20,7 |
23,0 |
|
Затрудняюсь ответить |
21,6 |
13,7 |
17,6 |
8,9 |
Доля затруднившихся оценить в отношении их коррупционности высшие суды была довольно велика – от 14% до почти 27%, поскольку с их деятельностью граждане встречаются сравнительно редко, например, при обжаловании приговоров нижестоящих судов. И эта доля сравнительно мало меняется с 2002 по 2005 годы.
Доля затруднившихся оценить коррупционность нижестоящих судов была высокой, но несколько ниже высших судов – от примерно 9% до 21,6%. По-видимому, в обществе постоянно расширяется знакомство с деятельностью нижестоящих судов в связи с необходимостью разрешения разнообразных жизненных проблем в них. Поэтому происходит существенное снижение доли затруднившихся с оценкой коррумпированности нижестоящих судов с 2001 по 2005 годы.
В контексте формулировки вопроса честность и бесчестность относились к уровню коррумпированности судов, которая была оценена гражданами как довольно высокая. Нижестоящие суды оценили как коррумпированные (весьма бесчестные) от 17% до примерно 25% респондентов, как скорее коррумпированные (довольно бесчестные) от примерно 35% до примерно 45% респондентов. Уровень коррупции в высших судах оценивалась респондентами-гражданами несколько ниже: как коррумпированные (весьма бесчестные) их оценили от примерно 13% до примерно 16% респондентов, как скорее коррумпированные (довольно бесчестные) их оценили от 28,5% до 34,6% респондентов.
Доли оценок о коррумпированности и скорее коррумпированности судов, как высших, так и нижестоящих, постепенно повышаются по данным проведённых Фондом ИНДЕМ с 2001 до 2005 годов исследований. Можно сформулировать гипотезу о постепенном росте уровня коррумпированности судов, как высших, так и нижестоящих, в сознании граждан. Но такая гипотеза требует дополнительной проверки, поскольку она не может считаться доказанной по результатам четырёх исследований. Их слишком мало и в каждом их них слишком мало вопросов об оценках коррупционности судов, чтобы делать статистически обоснованный вывод такого рода.
В исследованиях Фонда ИНДЕМ 2001 и 2005 годов проводилось углублённое изучение параметров рынков специфических коррупционных услуг, которые органы власти и управления оказывают гражданам за взятки. Эти рынки можно назвать рынками бытовой коррупции, потому что на них граждане решают чаще всего свои бытовые проблемы. Рынками деловой коррупции можно назвать рынки, на которых органы власти и управления оказывают за взятки услуги бизнесменам. При этом необходимо учитывать, что рынками бытовой и деловой коррупции не исчерпываются все финансовые операции, которые можно отнести к коррупционным. Но в исследованиях Фонда ИНДЕМ изучались количественные параметры рынков только бытовой и деловой коррупции.
В настоящем разделе представлены результаты сравнительных расчётов рынка бытовой коррупции в судебной системе.
В Таблице 3.6.1. представлены некоторые характеристики рынка бытовой коррупции в судебной системе в динамике с 2001 по 2005 год. В анкетах для граждан в обоих исследованиях задавалось несколько однотипных вопросов о 14 ситуациях, связанных с возможными коррупционными способами решения проблем граждан. Среди них была и ситуация, связанная с получением справедливого судебного решения той или иной проблемы. Это не весь рынок бытовой коррупции в судебной системе, а только некоторая, хотя и важная его часть.
Таблица 3.6.1. Частотные характеристики специальных рынков бытовой коррупции, связанных с судебной системой, в динамике по данным опросов граждан Фондом ИНДЕМ в 2001 и 2005 годах
|
Проблема (или соответствующий рынок бытовой коррупции) |
Риск коррупции |
Спрос на коррупцию (готовность платить) |
|||
|
|
2001 |
2005 |
2001 |
2005 |
D |
|
Добиться справедливости в суде |
26,2 |
39,5 |
59,4 |
43,6 |
0,92 |
|
В среднем по всем рынкам |
25,7 |
35,0 |
74,7 |
53,2 |
|
В Таблице 3.6.1. столбцы имеют следующие значения:
1. Риск коррупции – это доля случаев попадания в коррупционную ситуацию, среди всех случаев обращения гражданина к государству с целью решения той или иной своей проблемы. Риск коррупции может рассматриваться как индикатор интенсивности коррупционного давления власти на граждан.
2. Спрос на коррупцию – это готовность граждан давать взятку. Этот спрос измеряется долей случаев, в которых попавший в коррупционную ситуацию гражданин дает взятку. Спрос на коррупцию может рассматриваться в качестве индикатора готовности граждан использовать взятки для решения своих проблем. Иначе говоря, спрос на коррупцию может быть индикатором готовности граждан поддаться коррупционному давлению со стороны чиновников.
3. Величина D характеризует степень падения спроса на коррупцию на данном рынке с 2001 к 2005 году. Эта величина подсчитана следующим образом: сначала исчислено процентное падение спроса на коррупцию для каждого рынка как отношение разницы спроса в 2001 и 2005 годах. Потом эти величины поделены на общее процентное падение спроса (по средним данным для всех рынков). Таким образом, величина D показывает, во сколько раз изменение спроса на данном рынке бытовой коррупции превосходит (если D больше 1) или уступает (если D меньше 1) изменению спроса на коррупцию в целом на рынке бытовой коррупции.
Анализ данных исследований коррупции 2001 и 2005 годов показывает, что риск коррупции при обращении граждан в суд с целью обеспечения справедливых решений их проблем вырос от 2001 к 2005 годы, и уровень этого риска примерно соответствует среднему уровню по всем исследовавшимся рынкам бытовой коррупции.
Спрос на коррупцию при обращении граждан в суд с целью обеспечения справедливых решений их проблем снижается от 2001 к 2005 году, т.е. граждане в этих случаях стали несколько реже соглашаться на дачи взяток. И эта тенденция развития рынка бытовой коррупции в судебной системе соответствует тенденции развития всех исследовавшихся рынков бытовой коррупции в среднем.
В соответствии с результатами проведённых исследований можно сделать вывод о том, что судебная система усиливает коррупционное давление на граждан, чаще требует с них взятки при обращении в суды, но сами граждане чаще стали отказываться давать взятки. Причины отказов граждан от дачи взяток в судах необходимо специально изучать в последующих исследованиях. По результатам уже проведённых исследований можно сформулировать гипотезу, что отказы граждан от дачи взяток в судах связан с их желаниями противодействовать коррупции в одних случаях и с невозможностью давать взятки необходимых размеров в связи с низким уровнем благосостояния в других случаях.
Некоторую конкретизацию этих гипотез можно получить из анализа динамики объёмов рынка бытовой коррупции в судебной системе и размеров взяток на этом рынке.
Сведения об объёмах рынка бытовой коррупции в судебной системе по данным исследований 2001 и 2005 годов представлены в Таблице 3.6.2. Бытовая коррупция понимается как коррупция во взаимоотношениях граждан с представителями органов власти и должностными лицами.
Таблица 3.6.2. Динамика годовых объемов специальных рынков бытовой коррупции. Приводятся данные исследований Фонда ИНДЕМ 2001 и 2005 годов только по рынку бытовой коррупции в судебной системе
|
Проблема (или соответствующий рынок бытовой коррупции) |
Объем рынка (млн. $ USA) |
Доля от общего рынка |
Изменение объёма D (%) |
||
|
|
2001 |
2005 |
2001 |
2005 |
|
|
Добиться справедливости в суде |
274,48 |
209,5 |
0,1306 |
0,077 |
-23,7% |
|
В среднем по всем рынкам |
2 825 |
3 014 |
|
|
6,7% |
В Таблице 3.6.2. доля от общего рынка исчислена по отношению к сумме объемов всех рынков исследовавшихся рынков бытовой коррупции. Величина D определяется как процент изменения объёма соответствующего рынка в 2005 году к уровню 2001 года.
Сравнение данных исследований 2001 и 2005 года показывает, что в среднем объём всех рынков бытовой коррупции вырос незначительно, примерно на 6,7%, что вполне сравнимо с размерами инфляции. Но объём рынка бытовой коррупции в судебной системе снизился на 23,7%, т.е. коррупционное давление на граждан приводит к тому, что в совокупности судьи стали получать меньше коррупционных доходов. Вероятнее всего, снижение их коррупционных доходов связано с участившимися отказами граждан от дачи взяток в судах. Как было показано в анализе предыдущей Таблицы 8, это положение связано, в частности, и с тем, что граждане стали несколько реже обращаться в суды для решения тех или иных своих бытовых проблем. Следовательно, эти свои проблемы граждане несколько чаще стали решать какими-то иными способами, а потому судебная система стала хуже выполнять своё общественное предназначение от 2001 к 2005 году.
В следующей Таблице 3.6.3. представлены значения средних размеров взяток на рынке бытовой коррупции в судебной системе.
Таблица 3.6.3. Динамика средних размеров взяток в рублях. Приводятся данные исследований 2001 и 2005 годов только по рынку бытовой коррупции в судебной системе
|
Проблема (соответствующий рынок бытовой коррупции) |
2001 год |
2005 год |
Темпы роста D |
||
|
|
величина |
ранг |
величина |
ранг |
|
|
Добиться справедливости в суде |
13964 |
1 |
9570 |
2 |
-0,59 |
|
В среднем по всем рынкам |
1817 |
|
2780 |
|
|
В Таблице 3.6.3. ранги означают номера размеров взяток, упорядоченные по убыванию по всем проанализированным рынкам коррупции. Таким образом, ранг 1 приписан самой большой средней взятке (ею оказалась в 2005 году взятка за то, чтобы призывника не направляли на военную службу, она составила в среднем 15409 рублей), а ранг 14 (потому что всего проанализировано 14 рынков бытовой коррупции) – самой малой (ею оказалась в 2005 году взятка за услуги по ремонту или эксплуатации жилья, она составила в среднем 400 рублей). Величина D характеризует темпы роста размеров взяток на данном рынке от 2001 к 2005 году. Эта величина подсчитана следующим образом: сначала исчислен процентный рост размера средней взятки на каждом рынке бытовой коррупции как отношение разницы размеров этих взяток в 2001 и 2005 годах. Потом эти величины поделены на общий процентный рост среднего размера взяток по данным для всех рынков. Таким образом, величина D показывает, во сколько раз изменение размера средней взятки на данном рынке бытовой коррупции превосходит (если D больше 1) или уступает (если D меньше 1) росту среднего размера взятки в целом на всей совокупности проанализированных рынков бытовой коррупции.
В соответствии с данными исследований 2001 и 2005 годов по средним размерам взяток на рынке бытовой коррупции в судебной системе произошло довольно существенное уменьшение. При этом в общем ряду размеров взяток на проанализированных рынках бытовой коррупции размер взятки на рынке бытовой коррупции в судебной системе снизился по рангу с 1 на 2 уровень, а по темпу снижения в том же ряду взяток – на 59% (величина D). Таким образом, судьи демонстрируют на рынке бытовой коррупции в судебной системе вполне рыночное поведение: при снижении спроса граждан на их услуги они вынуждены снижать размеры требуемых с них взяток. Но поскольку судьи сохраняют довольное высокий уровень коррупционного давления на граждан, это снижение размеров в среднем не приводит к повышению объёмов соответствующего коррупционного рынка. Это ещё одно подтверждение того, что граждане от 2001 к 2005 году стали меньше давать взяток судьям – и по количеству таких случаев, и по размерам взяток, и по их совокупному объёму.
Рынок деловой коррупции в судебной системе в исследованиях 2001 и 2005 годов не изучался столь же детально, как рынок бытовой коррупции в ней. Объёмы выборок бизнесменов, а также их довольно частые отказы от ответов о том, когда, при каких обстоятельствах и в каких размерах они давали взятки должностным лицам, привёл к тому, что оказалось возможным статистически достоверно оценить только объёмы крупных групп рынков деловой коррупции.
Респонденты-бизнесмены значительно чаще, чем респонденты-граждане отказывались отвечать, давали ли они взятку, а из тех, кто отвечал, что давал взятку, очень многие отказывались указать её размер. Респонденты-граждане вели себя в ситуации проведения анкетного опроса по теме коррупции значительно свободнее. Поэтому для деловой коррупции не удалось с той же точностью, что и для бытовой коррупции определить средние размеры взяток.
Для определения объёмов крупных рынков деловой коррупции и средних размеров взяток на них в силу описанных ограничений использовались специально разработанные модели частоты и размеров взяток, учитывающие определённую долю ложной и скрываемой респондентами информации об этой сфере. Такие модели строились по совокупности ответов бизнесменов на вопросы анкеты, и должны будут перепроверяться в ходе дальнейших исследований.
Представляющиеся в настоящий период наиболее вероятными оценки объёмов крупных рынков деловой коррупции и размеров взяток на них представлены в Таблицах 3.7.1. и 3.7.2. В этих таблицах параметры рынка деловой коррупции в судебной системе сравниваются с аналогичными параметрами рынков в законодательной и исполнительной ветвях власти.
В Таблице 3.7.1. представлена динамика объёмов рынков деловой коррупции в трёх ветвях власти.
Таблица 3.7.1. Динамика годовых объемов рынков деловой коррупции в трёх ветвей власти. Приводятся данные исследований Фонда ИНДЕМ 2001 и 2005 годов
|
№ |
Рынок деловой коррупции соответствующей ветви власти |
Объем рынка (млрд. $ USA) |
Доля от общего рынка |
Изменение объёма D |
||
|
|
|
2001 |
2005 |
2001 |
2005 |
|
|
1 |
Рынок законодательной власти |
0,057 |
22,45 |
0,17% |
7,1% |
39046,29% |
|
2 |
Рынок исполнительной власти |
33,45 |
276,18 |
98,97% |
87,4% |
825,62% |
|
3 |
Рынок судебной власти |
0,291 |
17,38 |
0,86% |
5,5% |
5979,08% |
|
|
В среднем по всем рынкам деловой коррупции |
33,8 |
316 |
100,0% |
100,0% |
934,91% |
Таблица 3.7.1. демонстрирует две основные тенденции развития рынков деловой коррупции с 2001 по 2005 годы: сохранение доминирования объёма рынка деловой коррупции в исполнительной власти и резкий рост объёмов рынков всех ветвей власти. Но с 2001 по 2005 годы произошло некоторое изменение структуры рынка деловой коррупции: произошло некоторое перераспределение его объёмов в пользу законодательной и судебной власти.
По объёму рынок судебной власти с 2001 по 2005 годы вырос почти в 60 раз. Этот темп роста существенно превышает средний, который составил для рынка деловой коррупции в целом более 9 раз. Но ещё выше были темпы роста рынка деловой коррупции в законодательной власти – он вырос более чем в 390 раз. Поэтому наибольший объём имел в 2001 году и имеет в 2005 году рынок деловой коррупции в исполнительной власти, а объёмы рынка деловой коррупции в законодательной и судебной власти сравнимы между собой и составляют в 2005 году примерно по 5-7% от общего объёма рынка деловой коррупции.
В Таблице 3.7.2. представлена динамика средних размеров взяток на рынках деловой коррупции в трёх ветвях власти.
Таблица 3.7.2. Динамика средних размеров взяток на рынках деловой коррупции в трёх ветвях власти. Приводятся данные исследований Фонда ИНДЕМ 2001 и 2005 годов
|
№ |
Рынок деловой коррупции соответствующей ветви власти |
Средний размер взятки в долларах США |
Изменение объёма D |
|
|
|
|
2001 |
2005 |
|
|
1 |
Рынок законодательной власти |
581 |
20302 |
3494,32% |
|
2 |
Рынок исполнительной власти |
9627 |
62469 |
648,89% |
|
3 |
Рынок судебной власти |
3375 |
83517 |
2474,58% |
|
|
В среднем по всем рынкам деловой коррупции |
10200 |
75656 |
741,73% |
С 2001 по 2005 годы средние размеры взяток существенно выросли, но их рост оказался всё же не столь быстрым, как объёмы соответствующих рынков. Наиболее вероятным объяснением этого несоответствия является следующее: бизнесмены с 2001 по 2005 годы стали активнее решать свои проблемы с помощью взяток, чаще их давать и в больших размерах.
На рынке деловой коррупции в судебной власти средний размер взятки вырос более чем в 24 раза, что существенно превышает средний темп роста среднего размера взятки, составившего примерно 7 раз. Ещё существеннее выросли средние размеры взяток на рынке деловой коррупции в законодательной власти – почти в 35 раз.
Средний размер взятки в судебной власти составил в 2005 году примерно 83517 долларов США. Такие взятки бизнесмены дают не очень часто, в среднем примерно раз в год, и число бизнесменов, дающих такие взятки в судах существенно меньше, числа бизнесменов, дающих взятки в исполнительной власти. Поэтому объём рынка деловой коррупции в судебной власти был в 2001 году и остаётся в 2005 году существенно меньшим объёма рынка в исполнительной власти.
Именно в период с 2001 по 2005 годы завершалась реформа судебной системы, и производилось, в частности, существенно повышение заработной платы судьям. Результатом стало не декларировавшееся руководителями этой реформы снижение уровня коррупции в судебной системе, а резких рост объёма рынка деловой коррупции и размеров взяток в них.
Объём рынка деловой коррупции в судебной системе и размер средней взятки на этом рынке существенно превышают объём рынка бытовой коррупции и размер средней взятки граждан в судебной системе. Поэтому некоторое снижение объёма рынка бытовой коррупции и размера средней взятки в судебной системе многократно перекрывается за счёт роста рынка деловой коррупции.
В исследовании 2005 года респондентам задавался специальный вопрос о том, насколько коррупция препятствует решению различных задач, стоящих перед страной. Точная формулировка вопроса приводится в Таблице 3.8.1.
Таблица 3.8.1. Частоты (в процентах) выбора ответов на вопрос: «Известно, что коррупция страшна не только сама по себе, но и своими негативными последствиями. В связи с этим, оцените, пожалуйста, в какой мере коррупция препятствует решению различных задач, стоящих перед нашей страной? Выберите для каждой из приведенных ниже задач один из следующих вариантов ответа. (Укажите оценку для каждой строки.)» гражданами и бизнесменами в исследовании Фонда ИНДЕМ при оценке состояния судебной системы
|
Насколько коррупция препятствует решению проблемы |
Граждане-2005 |
Бизнес-2005 |
|
Обеспечение защиты прав и свобод граждан в судах |
||
|
Не препятствует |
3,0 |
3,7 |
|
Скорее не препятствует |
7,1 |
6,9 |
|
Скорее препятствует |
30,4 |
30,6 |
|
Препятствует |
55,3 |
56,8 |
|
Затрудняюсь ответить» |
4,2 |
2,0 |
По существу представленные в Таблице 3.8.1. ответы респондентов-граждан и респондентов-бизнесменов оказались сходными. Подавляющее большинство респондентов (85,7% граждан и 87,4% бизнесменов) считает, что коррупция скорее препятствует или прямо препятствует обеспечению защиты прав и свобод граждан в судах. Сложившаяся ситуация является нарушением статьи 18 Конституции РФ, которая определяет, что права и свободы человека обеспечиваются правосудием.
В исследованиях 2001, 2004 и 2005 годов оценивались и причины, порождающие коррупцию в России. Точная формулировка вопроса, который задавался и респондентам-гражданам, и респондентам-бизнесменам, приводится в Таблице 3.8.2.
Таблица 3.8.2. Частоты (в процентах) выбора ответов на вопрос: «Приведенный ниже список содержит возможные причины, которые порождают коррупцию в России. Оцените их важность, выбрав один из вариантов ответа: "Важно" - 1, "Не важно" - 2, "Затрудняюсь ответить" – 0» гражданами в исследованиях Фонда ИНДЕМ 2001, 2004 и 2005 годов. В исследовании 2002 года этот вопрос не задавался
|
№ |
Варианты высказываний |
2001 |
2004 |
2005 |
|
ВАЖНО |
||||
|
4 |
Нечеткость законов, дающая возможность их широкого толкования чиновником |
76,2 |
77,6 |
88,4 |
|
5 |
Противоречия законов друг другу или внутри одного и того же закона |
72,3 |
75,6 |
86,4 |
|
6 |
Широкая свобода усмотрения чиновника, предоставляемая законом или инструкцией (например, "вилки" наказаний за административные правонарушения, обилие таможенных тарифов, нечеткость налогового законодательства и т.п.) |
67,8 |
72,8 |
82,9 |
|
7 |
Слабая судебная система, включая исполнение судебных решений |
67,5 |
69,7 |
83,2 |
|
18 |
Исторические традиции мздоимства, лихоимства, воровства |
49,8 |
54,5 |
65,2 |
|
НЕ ВАЖНО |
||||
|
4 |
Нечеткость законов, дающая возможность их широкого толкования чиновником |
8,7 |
10,2 |
8,0 |
|
5 |
Противоречия законов друг другу или внутри одного и того же закона |
9,3 |
10,8 |
9,3 |
|
6 |
Широкая свобода усмотрения чиновника, предоставляемая законом или инструкцией (например, "вилки" наказаний за административные правонарушения, обилие таможенных тарифов, нечеткость налогового законодательства и т.п.) |
10,3 |
11,7 |
10,4 |
|
7 |
Слабая судебная система, включая исполнение судебных решений |
13,0 |
13,8 |
11,6 |
|
18 |
Исторические традиции мздоимства, лихоимства, воровства |
27,2 |
25,6 |
25,5 |
|
ЗАТРУДНЯЮСЬ ОТВЕТИТЬ |
||||
|
4 |
Нечеткость законов, дающая возможность их широкого толкования чиновником |
13,7 |
12,1 |
3,7 |
|
5 |
Противоречия законов друг другу или внутри одного и того же закона |
17,5 |
13,6 |
4,3 |
|
6 |
Широкая свобода усмотрения чиновника, предоставляемая законом или инструкцией (например, "вилки" наказаний за административные правонарушения, обилие таможенных тарифов, нечеткость налогового законодательства и т.п.) |
20,8 |
15,5 |
6,7 |
|
7 |
Слабая судебная система, включая исполнение судебных решений |
18,5 |
16,5 |
5,2 |
|
18 |
Исторические традиции мздоимства, лихоимства, воровства |
21,9 |
19,9 |
9,3 |
Тот же вопрос в отношении тех же высказываний в исследованиях 2001, 2004 и 2005 годов задавался бизнесменам. В Таблице 15 приводится как точная формулировка вопроса, который задавался бизнесменам, так и проценты их ответов на него.
Таблица 3.8.3. Частоты (в процентах) выбора ответов на вопрос: «Приведенный ниже список содержит возможные причины, которые порождают коррупцию в России. Оцените их важность, выбрав один из вариантов ответа: "Важно" - 1, "Не важно" - 2, "Затрудняюсь ответить" – 0» бизнесменами в исследованиях Фонда ИНДЕМ 2001, 2004 и 2005 годов. В исследовании 2002 года этот вопрос не задавался
|
№ |
Варианты высказываний |
2001 |
2004 |
2005 |
|
ВАЖНО |
||||
|
4 |
Нечеткость законов, дающая возможность их широкого толкования чиновником |
85,0 |
84,0 |
90,5 |
|
5 |
Противоречия законов друг другу или внутри одного и того же закона |
81,4 |
72,0 |
88,3 |
|
6 |
Широкая свобода усмотрения чиновника, предоставляемая законом или инструкцией (например, "вилки" наказаний за административные правонарушения, обилие таможенных тарифов, нечеткость налогового законодательства и т.п.) |
78,7 |
78,0 |
85,5 |
|
7 |
Слабая судебная система, включая исполнение судебных решений |
73,5 |
66,8 |
79,7 |
|
18 |
Исторические традиции мздоимства, лихоимства, воровства |
50,4 |
49,6 |
60,5 |
|
НЕ ВАЖНО |
||||
|
4 |
Нечеткость законов, дающая возможность их широкого толкования чиновником |
6,5 |
9,3 |
8,2 |
|
5 |
Противоречия законов друг другу или внутри одного и того же закона |
8,5 |
14,2 |
9,1 |
|
6 |
Широкая свобода усмотрения чиновника, предоставляемая законом или инструкцией (например, "вилки" наказаний за административные правонарушения, обилие таможенных тарифов, нечеткость налогового законодательства и т.п.) |
9,0 |
12,7 |
10,2 |
|
7 |
Слабая судебная система, включая исполнение судебных решений |
12,3 |
17,9 |
15,4 |
|
18 |
Исторические традиции мздоимства, лихоимства, воровства |
30,5 |
33,2 |
32,4 |
|
ЗАТРУДНЯЮСЬ ОТВЕТИТЬ |
||||
|
4 |
Нечеткость законов, дающая возможность их широкого толкования чиновником |
8,5 |
6,7 |
1,4 |
|
5 |
Противоречия законов друг другу или внутри одного и того же закона |
10,2 |
13,8 |
2,5 |
|
6 |
Широкая свобода усмотрения чиновника, предоставляемая законом или инструкцией (например, "вилки" наказаний за административные правонарушения, обилие таможенных тарифов, нечеткость налогового законодательства и т.п.) |
12,3 |
9,3 |
4,3 |
|
7 |
Слабая судебная система, включая исполнение судебных решений |
14,2 |
15,3 |
4,9 |
|
18 |
Исторические традиции мздоимства, лихоимства, воровства |
19,2 |
17,2 |
7,1 |
В Таблице 3.8.2. представлены оценки суждений респондентов-граждан, а в Таблице 3.8.3. респондентов-бизнесменов о причинах коррупции в России, связанных с состоянием судебной системы. Для сравнения в этих же таблицах представлены оценки респондентами суждений, связанных с историческими традициями, с разработкой и применением норм законодательства. Оценки респондентов-граждан и респондентов-бизнесменов довольно близки: слабость судебной системы оценивается абсолютным большинством из них (от 67% до 83%) как важная причина коррупции в России. Эта причина во всех случаях оценивается респондентами выше по значимости, чем исторические традиции мздоимства, лихоимства и воровства. В целом, как несколько более значимые причины оценивали респонденты нечеткость законов, дающая возможность их широкого толкования чиновником, противоречия законов друг другу или внутри одного и того же закона, а также широкую свободу усмотрения чиновника, предоставляемую законом или инструкцией. При этом респонденты-бизнесмены нечёткость законов и их противоречия оценивали как более важные причины коррупции, чем респонденты-граждане. По-видимому, для бизнесменов исполнение законов представляется более значимым, чем возможность отдельных корректировок в судебных решениях проблем, возникающих при исполнении их норм.
В исследованиях Фонда ИНДЕМ 2001, 2004 и 2005 годов респондентам-бизнесменам задавались вопросы о том, насколько существенными являются те или иные препятствия в ведении бизнеса. Точная формулировка вопроса и проценты ответов респондентов-бизнесменов на них приводится в Таблице 3.8.4.
Таблица 3.8.4. Частоты (в процентах) выбора ответов на вопрос: «Насколько существенными для ведения бизнеса у нас в стране являются следующие препятствия» для препятствия «Неэффективность судебной системы» бизнесменами в исследованиях Фонда ИНДЕМ 2001, 2004 и 2005 годов только по ситуациям, связанным с судебной системой. В исследовании 2002 года этот вопрос не задавался
|
Оценки существенности препятствия |
2001 |
2004 |
2005 |
|
Неэффективность судебной системы |
|||
|
Практически не существенное |
4,7 |
2,2 |
4,4 |
|
Мало существенное |
10,2 |
20,9 |
16,4 |
|
Существенное |
35,0 |
41,0 |
39,9 |
|
Очень существенное |
38,8 |
14,6 |
31,6 |
|
Затрудняюсь ответить |
11,4 |
21,3 |
7,8 |
По данным проведённых исследований более половины (от 55,6% до 73,8%) респондентов-бизнесменов оценивают неэффективность судебной системы как существенное или очень существенное препятствие для ведения бизнеса. Следовательно, по оценкам большинства бизнесменов, судебная система не стала институтом, способствующим развитию бизнеса в России.
Во всех проведённых Фондом ИНДЕМ исследованиях респондентов-бизнесменов спрашивали, насколько им мешают в ведении бизнеса те или иные действия властей. В ответах на эти вопросы респонденты бизнесмены могли отдельно оценить деятельность арбитражных судов и судов общей юрисдикции. Точная формулировка вопроса и проценты ответов на него респондентов-бизнесменов приводится в Таблице 3.8.5.
Таблица 3.8.5. Частоты (в процентах) выбора ответов на вопрос: «Оцените, пожалуйста, насколько в нашей стране мешают развитию такого бизнеса, как Ваш, следующие действия властей?» бизнесменами в исследованиях Фонда ИНДЕМ 2001, 2002, 2004 и 2005 годов только по оценкам работы некоторых судов
|
Оценки уровней помех от действий властей |
2001 |
2002 |
2004 |
2005 |
|
Плохая работа арбитражных судов |
||||
|
Очень мешает |
31,9 |
13,8 |
19,8 |
32,9 |
|
Умеренно мешает |
42,2 |
31,1 |
38,4 |
39,5 |
|
Практически не мешает |
24,3 |
51,6 |
41,8 |
27,6 |
|
Плохая работа судов общей юрисдикции |
||||
|
Очень мешает |
31,5 |
15,1 |
16,8 |
31,1 |
|
Умеренно мешает |
41,5 |
28,6 |
42,2 |
41,6 |
|
Практически не мешает |
25,5 |
52,8 |
41,0 |
27,4 |
По данным проведённых Фондом ИНДЕМ исследований плохая работа, как арбитражных судов, так и судов общей юрисдикции очень мешает или умеренно мешает большинству респондентов-бизнесменов (только в одном исследовании 43,7% - 44,9%, а в остальных исследованиях от 58,2% до 74,1%). При этом существенной разницы в оценках судов разных юрисдикций у респондентов-бизнесменов не было.
В исследовании Фонда ИНДЕМ 2005 года респондентам-бизнесменам задавались вопросы о том, какие способы противостояния коррупции они используют в своей практике и каковы их оценки эффективности этих способов. Точная формулировка вопроса приводится в Таблице 3.8.6.
Таблица 3.8.6. Частоты (в процентах) выбора ответов бизнесменов в исследовании Фонда ИНДЕМ 2005 года вопрос: «Известно, что некоторые предприниматели пытаются противостоять различными способами коррупционному натиску чиновников. Мы хотели бы узнать о Вашем личном опыте: какие способы Вы используете, а какие - нет, и по каким причинам?
В следующей таблице приведен список таких способов. Ознакомьтесь с возможными ответами, и для каждого способа выберите один из этих ответов, учитывая Ваше отношение к этому способу и Вашу собственную практику.
1. Использую, поскольку считаю это эффективным
2. Использую - ведь надо же как-то защищаться
3. Не использую, хотя, возможно, стоило бы
4. Не использую, это все равно бесполезно»
|
Описание ситуаций |
(1) |
(2) |
(3) |
(4) |
|
Использование книг учёта контрольных проверок для контроля частоты проверок бизнеса контролирующими органами |
11,2 |
18,3 |
35,5 |
35,0 |
|
Помощь в продвижении представителей бизнеса в органы власти |
8,3 |
13,8 |
37,8 |
40,2 |
|
Выполнение партнёрских проектов бизнеса и некоммерческих организаций по отстаиванию прав и свобод граждан, в частности, прав собственности и необходимости соблюдения законов в отношении бизнесменов |
7,5 |
10,9 |
45,1 |
36,5 |
|
Обращение с жалобами к чиновникам на неправомерные действия их подчинённых |
7,3 |
16,8 |
34,2 |
41,7 |
|
Объединение с другими бизнесменами в ассоциацию так называемой «Скорой юридической помощи», которая на средства совместного бюджета нанимает адвокатов с целью оказания её членам юридической помощи в противостоянии коррупционерам |
6,9 |
9,9 |
45,5 |
37,7 |
|
Обращение с исками в суды на неправомерные действия чиновников по отношении к бизнесу |
6,0 |
12,9 |
38,5 |
42,5 |
|
Разработка, внедрение и контроль ассоциациями бизнеса соблюдения их членами стандартов деловой этики, а также наложение санкций самим деловым сообществом на их нарушителей |
5,6 |
8,8 |
44,4 |
41,2 |
|
Создание бизнесами совместно фондов, аккумулирующих их взносы на социальные проекты и благотворительность, с последующим предложением чиновникам обращаться не к конкретным бизнесменам, а в эти фонды за материальной поддержкой школ, больниц, благоустройства территорий, проведения праздников и т.п. |
5,4 |
8,1 |
45,3 |
41,2 |
|
Создание и постоянная деятельность экспертных советов бизнесменов при законодательных и исполнительных органах власти для проведения экспертиз их решений и разработки рекомендаций, касающихся бизнеса |
5,4 |
7,6 |
46,6 |
40,4 |
|
Обращение с жалобами в прокуратуру на неправомерные действия чиновников по отношении к бизнесу |
5,0 |
12,5 |
41,1 |
41,4 |
|
Оформление офисов бизнеса плакатами, типа «Здесь не дают взяток и не обманывают клиентов» |
2,6 |
4,1 |
31,0 |
62,3 |
|
Оформление офисов бизнеса плакатами, типа «Член ассоциации «Бизнес без коррупции»» (название ассоциации может быть иным) |
2,2 |
4,1 |
32,4 |
61,3 |
|
Оформление офисов бизнеса плакатами, типа «Находится под защитой «Скорой юридической помощи»» |
2,1 |
2,9 |
34,9 |
60,1 |
В Таблице 3.8.6. для наглядности предложенные исследователями способы противодействия коррупции отсортированы по уровню их использования в практике ведения бизнеса. Наиболее эффективным способом противодействия коррупции большинство респондентов-бизнесменов считали ведение книг учёта проведения проверок их бизнесов контролирующими органами (29,5% используют в сумме, независимо от того, насколько это эффективно). Обращение с исками в суды респонденты-бизнесмены считали много менее эффективным и использовали существенно реже (18,9% в сумме). Из обращений к органам власти ещё реже используемым и менее эффективным респонденты-бизнесмены считали обращение с жалобами к прокуратуру (17,5% в сумме), а более эффективным и чаще используемым – обращение с жалобами к чиновникам на действия их подчинённых (24,1% в сумме). Это ещё одно подтверждение того, что суды не стали эффективным средством защиты прав бизнесменов, разрешения возникающих в практике ведения бизнеса споров и противодействия коррупции. До настоящего периода более эффективным остаётся в этих случаях обращение к чиновникам исполнительной власти.
Федеральный закон от 16 июля 1993 года «О внесении изменений и дополнений в Закон РСФСР «О судоустройстве РСФСР», Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР, Уголовный кодекс РСФСР и Кодекс РСФСР об административных правонарушениях»[129] возродил в России суд присяжных.
Впервые суд присяжных был учрежден в дореволюционной России Судебными уставами 1864 года, став частью судебной реформы, осуществленной после отмены крепостного права. Этот суд существовал до Октябрьской революции 1917 года, а затем был отменён.
В XIX веке суд присяжных бурно обсуждался и в обществе и в среде профессиональных юристов. После возрождения в России суда присяжных эти обсуждения возобновились, их основными темами были споры об осмысленности и эффективности этой формы судопроизводства. ФОМ представил в своём исследовании мнения граждан, не являющихся профессиональными юристами, и сравнил их с позициями профессионалов, аргументы которых остались практически теми же самыми, какими они были в конце XIX и начале XX веков[130].
Приведём аргументы профессиональных юристов[131]:
· Аргументы противников: суд присяжных – это суд эмоций, суд толпы; судить должны не дилетанты, а профессионалы; здесь существенно снижается значимость позиции профессионального судьи, он оказывается в роли стороннего наблюдателя, не влияющего на принятие решения.
· Аргументы сторонников: “простой человек” в состоянии разобраться в фактической стороне преступления и адекватно оценить меру виновности подсудимого, для этого не требуется каких-то особых юридических знаний; суд присяжных обеспечивает полноценную состязательность, здесь устраняются объективные и субъективные основания для слияния судейской и обвинительной функций; у профессионального судьи в силу привычки формируется обвинительный уклон, в то время как присяжные рассматривают дело как уникальный случай и опираются в своем решении на совесть и мораль – категории, не значимые для юридического профессионализма; на присяжных не давит уголовная политика, судебная практика, на них не воздействует вышестоящая инстанция – они независимы.
Введение суда присяжных реформаторам судебной власти в России представлялось в начале 90-х годов ХХ века одной из важнейших инноваций, поскольку, как считалось, с введением суда присяжных отечественное уголовное судопроизводство из института государственного регулирования превратится в институт подлинного правосудия, т.е. в общественно-государственный институт. Но, поскольку сформировавшийся в советский период судебный корпус не мог одномоментно и автоматически изменить свои установки и стереотипы поведения, суд присяжных представлялся сторонникам его введения наиболее действенным способом обеспечения независимости судебной власти[132].
Оценки судов присяжных в России изучались в экспертном опросе ЦСР 1999 года. По данным этого исследования в целом 81,4% экспертов считают либо полезным, либо возможным использование судов присяжных в российских судах общей юрисдикции. Но эта позиция экспертов сопровождалась многими ограничениями, высказанными ими в ответах на вопрос о целесообразности повсеместного введения судов присяжных в российских судах общей юрисдикции[133]. Эти аргументы приводятся в Таблице 3.9.1.
Таблица 3.9.1. Частоты (в процентах) выбора ответов экспертов на вопрос о целесообразности повсеместного введения судов присяжных в российских судах общей юрисдикции в экспертном опросе ЦСР 1999 года[134].
|
Варианты ответов |
Проценты ответов |
|
Целесообразно ввести, но только по отдельным видам судопроизводства |
31,3 |
|
Это могло бы повысить объективность выносимых судом решений |
18,8 |
|
Целесообразно ввести, но только для принятия решений по делам, претендующим на суровое наказание |
18,1 |
|
Для России суд присяжных будет равноценным развалу всей, имеющей положительные традиции судебной системы |
11,6 |
|
Целесообразно ввести, но только по желанию регионов (областей, республик, краёв) |
5,4 |
|
Целесообразно ввести, но только для принятия решений по простым делам |
4,3 |
|
Целесообразно ввести в иных условиях |
3,6 |
|
Затруднились ответить |
6,9 |
|
Всего |
100 |
По данным Таблицы 3.9.1. существуют большие различия во мнениях экспертов о целесообразности повсеместного введения судов присяжных в российских судах общей юрисдикции. В некоторых случаях эти мнения прямо противоположны, например: вводить суд присяжных для принятия решений по делам, претендующим на суровое наказание, или по простым делам. Среди экспертов нашёл поддержку и тезис о том, что суд присяжных будет равноценным развалу всей, имеющей положительные традиции судебной системы России. При этом пренебрегать позициями экспертов, даже когда они не имеют широкой поддержки в их сообществе опасно для проведения реформ: эксперты занимают свои позиции на основе профессионального анализа ситуации, вариантов её развития, последствий внедрения тех или иных институтов и т.п. По-видимому, было бы необходимо более глубоко изучить в последующих исследованиях факторы, определяющие те или иные позиции экспертов по проблеме введения в России судов присяжных. На уровне имеющейся изученности этой проблемы необходимо признать, что поскольку в экспертном сообществе нет доминирующих мнений по вопросу целесообразности введения судов присяжных в России, различные экспертные мнения через СМИ транслируются на российских граждан, вследствие чего у них так же не формируются какие-то доминирующие позиции в оценках судов присяжных.
С позиций многих российских граждан суд присяжных предложил модель судебного процесса, которая отсутствовала в России, а именно, модель суда рассуживающего, а не обвиняющего. В этом российские граждане видят роль суда земного, человеческого. Во время групповых дискуссий такую мысль высказывали многие их участники[135].
Основным аргументом граждан в пользу суда присяжных является его потенциально меньшая коррумпированность, большая справедливость с точки зрения «правды», а не закона. Причиной формирования такой позиции граждан является их неудовлетворенность работой профессиональных судей, наблюдаемое ими несовпадение существующих судебных процедур и норм закона с принципами справедливости. Суждения о большей справедливости суда присяжных – это лишь авансы, надежды, основанные на предположении, что «простые люди» способны к состраданию, тогда как судьи, принимая решения, руководствуются лишь законом[136].
Негативное отношение к суду присяжных основывается на аргументах, которые в течение последних пятнадцати лет постоянно присутствуют в идеологических спорах на эту тему. Противники суда присяжных утверждают, что, во-первых, обычные люди руководствуются эмоциями, а не законом. Во-вторых, российское общество переживает сейчас моральный кризис, а аморальному социуму нельзя доверять функции суда. На фокус-группах довольно часто в качестве аргумента против суда присяжных звучали утверждения о падении нравов. Подкрепляют тезис о всеобщей аморальности и коррупционные скандалы. Но известно, что люди склонны оценивать других людей и ситуации тем хуже, чем длиннее социальная дистанция до них (например, отношения в семье – отличные; между соседями – хорошие, между людьми в нашем городе – нормальные; между людьми вообще – «волчьи»). Все это – не самый лучший фон для введения института суда присяжных. Но если иметь в виду только этот аспект, стоит сказать, что к обычному суду рядовые россияне относятся еще хуже[137].
Судя по тому, что в перечне требований к присяжным наряду с нравственными качествами присутствовали ожидания, связанные с разными аспектами компетентности, введение цензов – образовательных, имущественных, оседлости – не вызвало бы особого протеста среди населения. Участники дискуссий выдвигают два основных аргумента за введение цензов: во-первых, бедного и малообразованного человека легче запутать, запугать, подкупить; а, во-вторых, присяжные должны быть авторитетными, известными в своем населенном пункте или коллективе людьми[138].
То, что желающих попасть в число присяжных оказалось среди респондентов довольно мало, объясняется не только страхом перед угрозой давления. Большинство из них не готовы брать на себя ответственность за решение вопроса о чужой судьбе в ситуации неопределенности, когда убедительными кажутся доводы противоположных сторон судебного процесса – и обвинения, и защиты. Кроме того, нежелание оказаться в роли присяжного заседателя, обусловлено и чрезвычайно низкой информированностью граждан о том, что такое суд присяжных, каковы функции коллегии присяжных заседателей, каковы правовые рамки их деятельности и гарантии защиты подсудимого от возможной роковой ошибки присяжных – обвинения невиновного. Одновременно СМИ подчас формируют негативный, даже какой-то нелепый имидж суда присяжных в связи с вынесением в ходе так называемых громких процессов кажущихся несправедливыми вердиктов – как оправдательных, так и обвинительных. Вину за такие приговоры приписывают в первую очередь присяжным, а не тем, кто должен работать профессионально: следователям, судьям, прокурорам, адвокатам[139].
Представления граждан о суде присяжных существенно отличаются от нормативных, принятых в юридическом сообществе. В частности, представления граждан встроены, хотя и сложным образом, в такие ценностно-нормативные представления, как «справедливость», «Бог», «правда», «совесть», а не в те или иные юридические категории[140]. На первом месте среди критериев отбора присяжных с позиций граждан – их высокие нравственные качества[141]. Но такие представления граждан – это, в первую очередь, не проблема граждан, а проблема реформаторов судебной системы, которые должны повысить их информированность об институте судов присяжных. Это то направление судебной реформы, без которого очень мала вероятность реализации идеи участия общества в осуществлении правосудия[142].
С середины 90-х годов позиция реформатора судебной власти была распределена по разным ведомствам, и субъект судебной реформы исчез как таковой – как носитель ценностей, целей и стратегии. И, если предполагалось, что суд присяжных станет институтом гражданского общества, то его будущее должно формироваться не только органами власти, но и самими гражданами[143]. Так можно будет постепенно снимать противоречия внедрения института судов присяжных в российскую социальную практику.
В настоящий период, тем не менее, как показывают социологические исследования, суд присяжных вызывает и у сторонников его введения, и у противников скорее раздражение[144]. Противники недовольны оправдательными приговорами и вообще излишней самостоятельностью присяжных заседателей. Сторонники разочарованы тем, что старая судебная система постепенно адаптирует и поглощает суд присяжных как инородный элемент, но не получающий полноценного развития, и становящейся всё более управляемым и манипулируемым[145].
Внутриведомственная судебная статистика показывает, что там, где внедряется суд присяжных, возрастает качество предварительного следствия[146]. Анализ кассационной практики позволяет сделать вывод о том, что основной причиной отмены приговоров, вынесенных судом с участием присяжных заседателей, является неправильное формирование вопросного листа председательствующим судьей и непринятие им предусмотренных законом мер для устранения неясности и противоречивости вердикта присяжных заседателей[147]. Следовательно, участие присяжных заседателей в судебных процессах усиливает конкуренцию внутри юридического поля и демонстрирует недостатки прежде всего профессиональных участников судебных процессов[148], а это в соответствии с концепцией П. Бурдье противоречит их интересам установления и поддержания монополии на производство и коммерциализацию юридических услуг. Именно по этой причине корпус российских юристов в целом скорее отвергает, чем принимает внедрение судов присяжных заседателей.
По данным исследования ЦСР 2005 года доля граждан существенно заинтересованных в получении информации так или иначе связанной с судебной проблематикой, невелика и составляет 11,0%. Эти респонденты оценили как высокий уровень своей осведомленности в судебно-правовой проблематике, но такие респонденты, чаще всего, в 51,0% случаев, интересуются судебной информацией в связи со своей работой или учёбой. Поэтому они редко или время от времени знакомятся с такой информацией из СМИ. При этом интерес к судебной информации у граждан усиливается либо под воздействием обстоятельств их жизни, либо под влиянием информационных сообщений СМИ. По данным предшествующих исследований ЦСР 2000 и 2002 годов доля граждан, интересующихся судебной информацией составляла 13-15%[149], т.е. эта доля постепенно снижается.
По данным исследования ЦСР 2005 года заинтересованность граждан в судебной информации и в возможности ознакомления с текстами судебных актов непосредственно связана с наличием у них того или иного опыта участия в судебных процессах. Среди респондентов, которые обращались в суды, 11% очень интересуются такой информацией, а среди не обращавшихся – 6,0%.
По данным исследования ЦСР 2005 года оценки респондентами собственного уровня информированности о деятельности судов делят их выборку на четыре примерно одинаковые доли: 24,0% считают себя хорошо информированными, 35,0% получают такую информацию из СМИ или от близких людей, 15,0% утверждают, что кое-что знают из СМИ, и 26,0% признались, что не знают ничего. Значительная доля респондентов не склонна дифференцировать свое отношение к источникам, из которых они получают актуальную для них информацию о судах, специализированная информация такого рода имеет для них примерно такую же ценность, как и информация, полученная от родственников, знакомых или из СМИ. При этом 44,0% респондентов понимает, что определенный запас правовых знаний может помочь им при взаимодействии с судами.
По данным исследования ЦСР 2005 года среди источников сведений о функционировании судебной системы, преобладают СМИ: телевидение (около 50% ответов респондентов), печатные СМИ (примерно 31%) и радио (примерно 22%). Граждане используют другие источники для получения такой информации много реже: специализированные издания (примерно 8%), специализированные Интернет-ресуры (примерно 5%), правовые базы (примерно 3%), сайты судов (примерно 1%). Следовательно, в частности, суды не являются для граждан значимыми источниками информации об их деятельности.
По данным исследования ЦСР 2005 года наибольшую сложность в поиске судебной информации вызывает у респондентов невозможность сориентироваться в имеющихся информационных источниках и в отсутствии знаний о возможностях доступа к искомым данным – 41,0% ответов. Для 21,0% респондентов судебная информация сложна с точки зрения её понимания, для 20,0% интересующая их информация недоступна широкой аудитории, а для 17,0% - такой информации слишком много, трудно найти необходимую. Наиболее интересует граждан информация о практических вопросов работы судов, в частности: о порядке подачи заявлений в суд, о графике приема, образцы документов, бланков и заявлений, календарь рассмотрения дел.
По данным исследования ЦСР 2005 года практический опыт участия в судебном разбирательстве повышает интерес граждан к информации о деятельности органов судебной власти. В частности, среди 34,0% опрошенных, которые указали на то, что из сообщений СМИ их наиболее интересует «информация о вынесенных решениях», более трети составляют граждане, принимавшие участие в судебных разбирательствах. Ход конкретного судебного разбирательства интересует 28,0% респондентов данной группы, интервью представителей судейского сообщества, адвокатов – 15%. Но общая новостная информация на судебную тему вызывает интерес только у 12% данной аудитории. Еще больший интерес к получению информации о практике функционирования судов выявлена у респондентов, чей опыт взаимодействия с судебными органами, по их же собственной оценке нельзя назвать удачным: информация о выносимых судебных решениях их интересует в 41,0% случаев, о судебных слушаньях – в 39,0% случаев, а мнения представителей судейского сообщества и адвокатов – в 20% случаев.
В исследовании ЦСР 2005 года гражданам задавался вопрос о том, что необходимо сделать для улучшения работы судов. Граждане, не являясь специалистами, естественно предлагали простые популистские решения этой проблемы: лучше информировать людей (35%), сократить сроки рассмотрения дел (31%), улучшить качество рассмотрения дел (28%), упростить процедуру приёма документов (26%), повысить культуру персонала (18) и другие (2%). Все эти меры действительно способны улучшить работу судов, но как добиться выполнения этих решений – на этот вопрос должны ответить специалисты. На основании представленных данных можно лишь сделать вывод о том, что для граждан важнее всего оказалось повышение информационной открытости судов и повышение эффективности рассмотрения дел в них.
Проведение правовой реформы и реализация предыдущей Федеральной целевой программы «Развитие судебной системы России» на 2002-2006 годы неоднозначно оцениваются экспертами. Многие препятствия в осуществлении судебной реформы находятся за пределами собственно судебной власти, в частности, в структурах МВД[150], прокуратуры и других правоохранительных органов. Одним из основных препятствий является недостаточная действенность закона в государственном аппарате, сохранение клиентских связей в противоположность юридически строго оформленным отношениям в органах власти[151].
Проведению судебно-правовой реформы противодействовали не только руководители министерств и ведомств, но и их рядовые сотрудники.·Это один из значимых результатов всероссийского экспертного опроса, проведенного ЦСР в 1999 году: нежелание менять старую судебно-правовую систему как мотив отрицания целесообразности правовой реформы чаще всего встречалось у прокуроров, судей и сотрудников МВД[152]. В этом и других исследованиях проявляется тенденция экспертов положительно отвечать на абстрактно сформулированные вопросы о праве общего характера, более осторожно – на вопросы о деятельности собственного ведомства, довольно часто отрицательно или выражая недоверие – на вопросы о необходимости проведения конкретных преобразований. Многие эксперты достаточно критично высказывались о работе других ведомств. В их ответах проявляется конкуренция профессиональных агентов юридического поля, связанная с особенностями их специализации и диспозиций внутри этого поля[153].
В исследовании ЦРС 1999 года эксперты видели особую актуальность разработки новых или улучшение целого ряда законов для успеха судебно-правовой реформы. Но большинство экспертов, подтверждая целесообразность этой реформы, сводили её лишь к коррекции старого законодательства, оставшегося от советского периода. Они сравнительно низко оценивали значимость совершенствования тех законов, которые направлены на урегулирование рыночных отношений[154]. В частности, приоритетной разработку и принятие нового Гражданско-процессуального кодекса (ГПК) считали лишь 13,4% экспертов, а Уголовно-процессуального кодекса (УПК) – 17,1% экспертов. Совершенствование процесса законотворческой деятельности на федеральном уровне назвали самой приоритетной мерой 45,0% экспертов. Но 62,5% судей и 75,0% сотрудников МВД из числа опрошенных экспертов не придавали значения совершенствованию процесса законотворческой деятельности[155]. Объяснить такую позицию экспертов можно, если учесть глубоко укоренившиеся практики репрессивной юстиции. Новые УПК и ГПК были вскоре разработаны и вступили в силу. Но произошло это не по инициативе представителей юридического поля, а по инициативе представителей поля политики, а также руководителей высших судов, входящих в основной корпус государственной элиты[156].
В том же исследовании совершенствование системы контроля за соблюдением законов сочли важным 45,2% прокуроров и 43,8% сотрудников МВД. Это проявление традиционной позиции прокуратуры и МВД[157], для руководителей и работников которых ужесточение контрольных и карательных мер очень часто считается важнейшим способом решений проблем. С другой стороны на актуальность исключения из правовой практики произвола органов исполнительной власти указали 36,8% научных сотрудников, 36,7% адвокатов, 33,3% юрисконсультов и 31,3% преподавателей юридических кафедр вузов[158]. Но в среднем среди экспертов, включая сотрудников МВД, прокуратуры и министерства юстиции только 26,8% считали эту проблему приоритетной[159]. Результаты этого исследования подтверждают наличие различных групп с разными позициями внутри юридического поля, в том числе «теоретиков» и «практиков», конкурирующих за монополию на легитимное осуществление юридической компетенции[160].
Корпоративными группами, оказывающими сопротивление проведению реформы судебно-правовой системы, эксперты в исследовании ЦСР 1999 года (сотрудники различных юридических организаций и учреждений) назвали: криминальные структуры (38,6%), чиновников, бюрократов (30,7%), депутатов (21,1%), олигархов, руководителей крупных компаний, банков (20,2%), партии, политиков (17,5%), правоохранительные органы (5,3%) и социально незащищённые слои населения (2,6%)[161]. Вполне вероятно, что сами эксперты осознавали себя скорее чиновниками, чем представителями независимого юридического поля. В ответах экспертов на этот вопрос проявился как значимый интерес чиновников как социально-профессиональной группы, оказывающей сопротивление проведению правовой реформы. Среди экспертов – преподавателей юридических кафедр (18,8%) и научных сотрудников (25,0%) – оказалось больше всего в процентном отношении тех, кто вообще не видит в обществе групп, сопротивляющихся проведению реформы правовых институтов[162]. Это свидетельствует либо о том, что «теоретики права» (преподаватели юридических кафедр и научные сотрудники) недостаточно адекватно анализируют социально-правовую действительность, либо о том, что они весьма далеки от реальных процессов, происходящих в юридическом поле. Эти социально-правовые особенности «теоретиков права» подтверждают относительно невысокую значимость юридического капитала в современной российской правовой системе[163].
Одним из направлений реформы судебно-правовой системы является внедрение альтернативных способов разрешения правовых споров: примирительных, внесудебных и досудебных процедур. По данным исследования ЦСР 1999 года активное использование арбитражных судов в целом поддерживали 59,4%, третейских судов – 33,0%, а процедур посредничества и примирения – 26,1% экспертов. Нецелесообразным использование посредничества считали 21,0% экспертов, третейских судов – 10,5%, а арбитражей – 2,5%[164]. Среди специалистов в разных областях юридической деятельности, считающих допустимым использование в современной России альтернативных способов разрешения споров, судьи и адвокаты с наименьшим энтузиазмом относятся к институту посредничества, возможно, потому, что они вряд ли будут участниками таких процедур[165].
Следовательно, результаты всероссийского экспертного опроса, проведенного ЦСР в 1999 году, во многом подтвердили теоретические положения П. Бурдье о структуре, различных позициях и их взаимодействиях в юридическом поле.
Начало современного этапа развития социологии права связано с теоретической деятельностью Т. Парсонса, который стремился объединить традиции, заложенные Э. Дюркгеймом и М. Вебером. В американской социологии второй половины ХХ века в изучении правовой сферы наиболее существенно использовались микросоциологические подходы: символический интеракционизм, феноменология и этнометодология. Одним из наиболее влиятельных теоретических подходов в современной социологии права является системная теория Н. Лумана. Концепция юридического поля П. Бурдье может рассматриваться в качестве альтернативы системному подходу в социально-правовой теории[166].
Анализ процессов трансформации российской судебной системы может осуществляться с позиций классических и современных теорий социологии права. Во многом сохраняет значение для современной науки социально-правовая теория М. Вебера, но наибольший интерес веберовская концепция рационализации права представляет для сравнительно-исторических исследований. Элементы структурно-функционального подхода могут получить применение при анализе функций российской судебной системы на разных этапах ее развития. Взаимодействие между участниками судебного процесса может рассматриваться с позиций микросоциологических подходов. Вызывает определённые сомнения применимость для исследований российской судебной системы социологической теории Н. Лумана, поскольку эта не уделяет значительного внимания анализу правовых институтов тех обществ, где дифференциация политической и правовой систем сохраняет иерархический характер. Более перспективным представляется использование в исследованиях российских правовых институтов социологической концепции П. Бурдье[167].
Для разработки методик проведения и интерпретации результатов социологических исследований судебной власти, как представляется, значимыми являются следующие теоретические положения:
· По Э. Дюркгейму для социологического изучения сферы права необходимо классифицировать различные виды права, а затем изучить соответствующие им формы социальной солидарности. Но для разработки методик таких исследований, как он указывал, непригодны те классификации права, которые существуют в юриспруденции. Поэтому для социологических исследований необходимо разрабатывать социальные классификации права.
· По М. Веберу при проведении социологических исследований необходимо учитывать, что систематизация правового материала постепенно становится делом получивших специальное образование юристов. В этом процессе очень существенным является тип правового образования, т.е. подготовки юристов, а влияние экономических и социальных факторов является лишь косвенным.
· М. Вебер указывал, что происходит бюрократизация правосудия с тенденцией превращения судьи в автомат, который выносит приговоры, «основанные на механическом прочтении статей закона».
· В концепции Т. Парсонса возникающая в рамках социетального сообщества генерализованная правовая система разрушает все традиционно сложившиеся статусы и обеспечивает в современном обществе универсальную систему прав и обязанностей.
· По Т. Парсонсу автономная правовая система является результатом функциональной специализации и выделения социетальных норм в качестве отдельного элемента нормативной структуры. Так по результатам его анализа в английской правовой системе закон перестал быть орудием государства и стал посредником между государством и обществом: закон обслуживает и государственные нужды, и частные потребности, для чего он должен быть достаточно независимым. С позиций Т. Парсонса формирование правовой системы как «интегрированной системы универсалистских норм», относительно независимой от религиозной и политической сфер, явилось важнейшим этапом социальной эволюции, а потому характерно для современных обществ.
· По Т. Парсонсу основной задачей юристов является интеграция правовой системы и обеспечение её автономии. Так в английском обществе за юристами утвердился особый статус: представители юридической профессии, включая судей, стали главными охранителями прав обычных людей, особенно их гражданских прав и прав на собственность.
· По Т. Парсонсу положение судей в современной правовой системе является двойственным: судьи являются как государственными служащими, так и членами юридического сообщества, которые заинтересованы в профессиональной деятельности вне государственных интересов и обеспечивают соблюдение традиций обычного права.
· По Т. Парсонсу в континентальной правовой традиции, которая характерна и для России, гражданское право нередко становится средством реализации интересов и приоритетов государства через вовлечение наиболее влиятельных групп юристов на государственную службу.
· Для социологического изучения правовой сферы в настоящий период приоритетными являются микросоциологические методологии: символического интеракционизма, феноменологии и этнометодологии.
· При феноменологическом подходе правовые институты рассматриваются как результат множества взаимодействий между представителями юридической профессии, должностными лицами и гражданами, обращающимися в суд. При таком подходе понять право – означает понять процесс взаимодействий, связанных с идеей права.
· Этнометодологический подход сосредотачивает внимание на поведении индивидов в их повседневной жизни. Этнометодология ставит целью выявить методы, которые используются индивидами для решения их повседневных проблем. Поэтому объектами изучения в этнометодологии становятся повседневная практическая деятельность индивидов в их взаимодействиях с судами, милицией, прокуратурой и другими правоохранительными органами. Этнометодологические исследования проводятся с целями выяснить, как индивиды решают свои проблемы в судах и правоохранительных органах, и как в процессах таких решений создаются и функционируют соответствующие социальные институты.
· В одном из этнометодологических исследований Г. Гарфинкеля судебный процесс представлялся реализацией своеобразного ритуала, в ходе которого происходила смена идентичности подсудимого, и в восприятии окружающих он становился в буквальном смысле слова новой личностью.
· Как показали результаты этнометодологических исследований, смысл происходящего в ходе судебного процесса часто по-разному понимался профессиональными юристами и не имеющими юридического образования подсудимыми, свидетелями, зрителями. Поэтому этнометодологические исследования значительное внимание уделяют изучению речевого взаимодействия между участниками судебного заседания. Этнометодологов интересуют мельчайшие детали речевых взаимодействий: интонация, паузы в речи, жестикуляция.
· В соответствии с концепцией Н. Лумана в обществах, организованных по принципу иерархической дифференциации, не существует автономной правовой сферы. Ведущую роль в таких обществах играет политическая система, которая оказывает определяющее влияние на сферу права.
· В концепции Н. Лумана правовая система сама определяет, что является предметом коммуникации по бинарному критерию «правовое/неправовое». С помощью этого критерия правовая система выявляет проблемы, которые требуют правового регулирования, что отграничивает эту систему от других.
· По мнению Н. Лумана, для правовой системы характерна не иерархическая дифференциация, а разделение на центр и периферию, а судебная система занимает центральное место в правовой системе.
· По мнению Н. Лумана, изменения в других социальных системах могут стимулировать развитие права, но при этом сама правовая система отбирает, что именно заслуживает внимания с её стороны. Воздействие экономической или политической систем на правовую переосмысливается в собственных категориях права, поэтому экономика и политика не могут определять содержание правовой коммуникации. Правовая система воспроизводит себя лишь посредством правовых явлений. Автономия правовой системы, по мнению Н. Лумана, оказывается под угрозой, когда в правовой системе решения принимаются не в соответствии с ее собственным кодом «правовое/неправовое», а под влиянием политических, моральных или иных неюридических принципов.
· Концепцию Н. Лумана с осторожностью следует применять для анализа обществ, в которых правовая система находится в стадии становления, а новые нормы и институты плохо адаптированы к социальному содержанию. Это относится, в частности, и к России, в которой, как во многих развивающихся странах, большинство граждан не включается в систему права, а потому не утверждается или утверждается лишь ограниченно код «правовое/неправовое», присущий правовой системе.
· В концепции П. Бурдье концентрация юридического капитала производится в своей собственной логике, отличной от логики концентрации других форм символического капитала. Концентрация юридического капитала сопровождается процессом дифференциации, который завершается становлением автономного юридического поля.
· В концепции П. Бурдье на функционирование юридического поля влияют два основных фактора: отношения власти, определяющие структуру этого поля и внутренняя логика развития права, а также внутренняя логика юридических текстов, определяющая пространство возможных собственно правовых решений.
· В соответствии с концепцией П. Бурдье одной из важнейших задач деятельности юристов является обеспечение признания права теми, кто ему подчинён. Постоянное воспроизводство веры в юридический порядок является одной из функций деятельности юридической корпорации, «заключающейся в кодификации этических представлений и правил и способствующей внушению профанам основ профессиональной идеологии юристов, т.е. веры в нейтральность и автономию права».
· В концепции П. Бурдье практическое значение закона определяется в конфронтации между различными корпорациями юристов, движимыми специфическими разнонаправленными интересами (судейским, адвокатским, нотариальным и т.д.), а эти интересы определяются интересами их клиентов. По мнению П. Бурдье, соотношение сил между профессионалами, участвующими в судебном процессе, также в значительной степени соответствует соотношению сил между их клиентами. Но вместе с тем носители различных форм юридического капитала дополняют друг друга, несмотря на конкуренцию между ними, они не только противники, но и сообщники, необходимые друг другу, в обеспечении монополии профессионалов на юридические услуги.
· В концепции П. Бурдье юридическая компетенция представляет собой специфическую власть, позволяющую контролировать доступ в юридическое поле, определяя, какие конфликты заслуживают того, чтобы туда войти, и в какую форму они должны быть облечены, чтобы приобрести статус собственно юридических.
· По П. Бурдье судебная власть поддерживает монополию юристов на предоставление юридических услуг, вырабатывая специфические традиции восприятия и оценки судебной власти и судебных процессов, никак не сводимые к категориям, доступным для понимания неспециалистами. профессионалы создают потребность в своих услугах, «преобразуя проблемы, выраженные на обычном языке, в юридические проблемы посредством их перевода на язык права и заранее предлагая оценку шансов на успех, как и последствий выбора той или иной стратегии.
· Как полагал П. Бурдье, не слишком велика вероятность того, что выбор специалистов права окажется не в пользу власть имущих, поскольку этос юридических агентов, лежащий в его основе, и логика юридических текстов, согласуются с интересами, ценностями и мировоззрением доминирующих социальных групп. А юристы, основными клиентами которых являются представители низших слоев, не имеют значительного влияния в юридическом поле.
· П. Бурдье пришёл к выводу, что правовая система не является полностью автономной. Внешние изменения нередко непосредственно отражаются в юридическом поле, а внутренние конфликты в этом поле в большой степени определяются влиянием внешних сил.
Эти концептуальные теоретические положения социологии права в большей или меньшей степени были подтверждены результатами прикладных исследований, проведённых в России.
Проект «Судебная реформа в России: институционально-социетальный анализ трансформации, ревизия результатов, определение перспектив» предполагает проведение социологических исследований судебной власти России. Социологическое направление проекта является важным по следующим причинам.
Юристы, в частности, судьи, используя свои профессиональные знания и опыт, в большинстве случаев хорошо понимают причины и последствия своих действий, правильно прогнозируют последствия принятия тех или иных решений органами власти и управления, довольно эффективно выстраивают свои взаимоотношения с другими гражданами, представителями органов власти, частного бизнеса и общественных организаций. Но эти профессиональные знания и опыт имеют определённые границы понимания общества, в котором формируется и действует судебная власть. Эти границы очень трудно, а иногда и просто невозможно обнаружить, используя юридические способы познания и описания действительности.
Социологическое исследование должно помочь юристам определить границы социального содержания их суждений и действий, а также откорректировать их знания о социальном содержании юридической деятельности, в частности, деятельности судебной власти, о тех социальных условиях, в которых эта деятельность осуществляется, о тех социальных группах, на которые эта деятельность направлена, и о тех социальных группах, которые используют результаты этой деятельности, т.е. являются в определённом смысле клиентами юристов и правоведов. Социологическое исследование, кроме того, должно помочь юристам в понимании особенностей сознания и социальных действий представителей самого юридического сообщества, различных социальных групп, его составляющих.
Результаты социологического исследования должны показать непреднамеренные и непредвиденные последствия юридических действий и принимаемых государственных решений. Современная социология позволяет анализировать тонкую и трудноуловимую связь между преднамеренными и непреднамеренными явлениями социальной реальности. Поэтому, в частности, социологическое исследование судебной власти России позволит описать причины и факторы развития тех социальных процессов и явлений, которые сопровождали судебную реформу и сопровождают современную деятельность судебной власти. Социологическое исследование должно показать, как связаны в этих социальных процессах и явлениях преднамеренные и непреднамеренные последствия реформирования судебной власти России.
Социология как наука имеет свою логику и свой инструментарий, существенно отличающиеся от юридических. В социологических исследованиях для достижения целей, о которых упоминалось выше, необходимо фиксировать реальные социальные действия и проблемы, без оценки того, насколько они соответствуют норма Конституции РФ и российского законодательства. Социология изучает жизнь такой, какая она есть в реальности, а не ту, которой она должна быть. Поэтому социологию всегда намного больше интересуют реальные действия и взаимодействия индивидов, чем то, как они должны были бы действовать в соответствии с нормами законов, этики, морали и нравственности. Социология исследует, как индивиды реально мотивируют свою деятельность, каковы их представления о праве, о судебной власти и основных её характеристиках, о судебных разбирательствах и судебных решениях. Социологию интересуют также рациональные эмоциональные оценки индивидами судебной власти и её деятельности, даже если эти оценки существенно расходятся с профессиональными юридическими. Только так можно описать и понять ту социальную реальность, которая связана с судебной властью в России.
Для успеха своих исследований социологи должны уметь отстраняться от привычных пониманий причин, мотивов и способов действий индивидов, они должны стараться оценить их непредвзято, по-новому, по возможности, с объективных позиций. Позиция профессионала никогда не может быть полностью объективной, потому что она ограничена привычными ему принципами и способами восприятия и оценивания действительности. Эти принципы и способы помогают ему в профессиональной деятельности, но создают определённые препятствия для понимания и анализа других логик восприятия и оценивания действительности, причин и последствий тех или иных действий. Социологи, как профессионалы, не являются исключениями из этой закономерности, но в их науке разработаны методы снижения влияния профессиональных ограничений восприятия и анализа действительности. Большинство этих методов в качестве исходных данных используют сведения, полученные от профессионалов в тех областях, которые социологи изучают. Ведь социологи не являются и не должны являться специалистами в сфере права и деятельности судебной власти.
В социологическом исследовании судебной власти России по описанным выше основаниям социологам необходима помощь и поддержка юристов. Но эта помощь и поддержка не должны сводить социологическое исследование судебной власти к юридическому, имеющему другие цели и задачи, и соответственно, другой инструментарий.
В современной России проводилось очень мало углублённых исследований судебной власти в силу сложности её изучения социологическими методами и отсутствия интереса к таким исследованиям со стороны возможных заказчиков. Поэтому социальные условия и социальные практики, связанные с судебной властью в нашей стране изучены недостаточно.
Углублённое социологическое исследование судебной системы, которое проводит Фонд ИНДЕМ, будет содействовать обеспечению:
· более ясного и верного понимания социальной ситуации и причин совершения тех или иных действий представителями разных социальных групп при их взаимодействиях с судебной властью;
· понимания того, как можно устанавливать и поддерживать диалог между представителями разных социальных групп в отношении судебной власти, как устранять их предрассудки в этой сфере;
· понимания и предотвращения возможных непредвиденных социальных последствий тех или иных изменений судебной власти России;
· более глубокого понимания судьями и юристами других специализаций социальных условий их деятельности, а также возможностей влияния на другие социальные группы с целью формирования более благоприятных условий для осуществления своей деятельности.
Можно надеяться, что такие результаты углублённого социологического исследования судебной власти России окажутся полезными для планирования и прогнозирования возможностей её изменений к лучшему.
Социологическая концепция правового сознания должна позволять на основе данных эмпирических социологических исследований сформировать систему признаков и социальных характеристик правового сознания. Эти признаки и характеристики должны быть такими, чтобы их можно было использовать для разработки классификаций типов правового сознания, наблюдаемых в российском обществе. Для того, чтобы эти признаки и характеристики правового сознания можно было изучать социологическими методами, они должны проявляться в социальных действиях индивидов. По этой причине умозрительные, даже вполне логичные с позиций тех или иных концепций, в том числе, и правовых, признаки и характеристики правового сознания не могут быть изучены социологическими методами, что не исключает их изучение методами других наук.
Предлагаемое в этом разделе настоящего документа социологическое определение правового сознания не претендует на полноту описания этого научного понятия. Ограниченность этого определения в том, что оно включает только социальные характеристики правового сознания. В этом определении сделана попытка описать все такие социальные характеристики в их системе и в более или менее существенной связи с другими, не социальными его характеристиками. Такая ограниченность социологического определения правового сознания установлена сознательно для содействия разработки его социологической исследовательской концепции.
Правовое сознание может пониматься как совокупность, нередко система мнений, представлений, знаний, идей, установок и стереотипов поведения, определяющих отношение индивидов и социальных групп к праву, а также их оценки права и готовность действовать в соответствии или в противоречии с нормами права. Оценки права индивидами могут быть эмоциональными, нравственными, этическими, эстетическими, с позиций традиций, сложившихся стереотипов, веры, сакральности, а также рациональными. Рациональные оценки права могут иметь различные основания – правовые концепции, стремление обеспечить права, свободы и интересы тех или иных индивидов и социальных групп, прогнозирование индивидами последствий соблюдения и несоблюдения норм права и другие. Готовность действовать в соответствии или в противоречии с нормами права определяется различными, но в целом соответствующими их оценкам мотивами – эмоциональными, нравственными, этическими, эстетическими, определяемыми традициями, стереотипами поведения, верой, они могут быть также сакральными и рациональными. Рациональные мотивы действия в соответствии или в противоречии с нормами права по типам почти точно соответствуют типам рациональных оценок права, поскольку рациональные мотивы в этой сфере не могут сформироваться без рациональных оценок права. Более того, рациональные оценки права во многом определяют рациональные мотивы действия в соответствии или в противоречии с нормами права.
Правовое сознание можно выделять из сознания индивидов лишь условно для целей проведения социологического исследования. Сознание каждого индивида представляет собой целостную систему, в которой все элементы взаимосвязаны и взаимодействуют со всеми другими. В частности, правовое сознание формируется в процессе социализации индивидов, на который оказывают влияние не только нормы права и отношение к ним в референтных для индивида социальных группах, но и другие социальные условия проведения социализации: типы идентичности индивида в этих социальных группах, типы социальных взаимоотношений, в которые индивид включается, приоритеты потребностей, материальные и нематериальные интересы этих социальных групп и другие. Кроме того, представления о праве начинают формироваться в сознании индивидов в раннем детстве, поэтому для большинства из них это формирование проводится не юристами, а окружающими индивидами, имеющими различные по уровням знания права и различные по типам оценки тех или иных способов регулирования взаимоотношений в обществе, экономике, государстве, политике.
В социологическом сообществе нет консенсуса по поводу объекта, предмета и метода современной социологии. В настоящем документе использовалось одно из наиболее распространённых пониманий социологии и социологических исследований.
Большинство социологов признают, что объектом социологии является общество и закономерности, которые в нём проявляются. Специфика социологии среди других социальных наук в предмете, которым для социологии является совокупность социальных явлений. Социальное является одной из сторон общественного, но не тождественно ему. Социальное в обществе образуется взаимодействиями между человеческими индивидами и различными социальными общностями, т.е. социальными группами, аудиториями, толпами, социальными кругами, социальными организациями и т.п. Социальное определяет становление, функционирование и развитие различных социальных общностей, а также социальную реальность, являющуюся совокупностью внешних условий существования и взаимодействия индивидов в обществе. По Максу Веберу социальное включает социальные действия, т.е. такие взаимодействия индивидов, которые каждый из них ориентирует на других индивидов и в результате которых ожидает от них обратной реакции.
В социологических исследованиях правового сознания объектом является правовое сознание как совокупность структур сознания, определяющих отношение индивидов и социальных групп к праву. Предметом социологических исследований судебной системы является совокупность социальных взаимоотношений и социальных действий различных индивидов и социальных общностей, в которых проявляются те или иные структуры правового сознания. Для социологии правовое сознание является совокупностью латентных, скрытых факторов социальных взаимоотношений и социальных действий, которые невозможно непосредственно исследовать социологическими методами, но можно изучить, описать через их проявления в социальной реальности, в социальных взаимодействиях и социальных действиях индивидов.
В социологических исследованиях правового сознания, следовательно, должны изучаться не нормативные концепции, идеи, представления, оценки и мнения, а реальные, хотя и латентные, скрытые факторы, определяющие наблюдаемое правовое поведение индивидов и социальных групп, высказываемые ими суждения и оценки норм права и его системы в целом, уровень наблюдаемых правовых знаний и другое. Нормативная сторона правового сознания относится к предмету правовых исследований.
В социологических исследованиях правовое сознание должно изучаться не изолированно, а как составляющая, как подсистема сознания индивидов и социальных групп, а также в связи с разнообразными действиями и реакциями индивидов на те или иные стимулы, в большей или меньшей степени связанные с правом. В соответствии с исследовательской концепцией правового сознания эти действия и реакции в большей или меньшей степени определяются латентными, скрытыми факторами, входящими в структуру правового сознания. Фиксируя при сборе данных результаты действий и реакций, чаще всего, вербальных, а затем, анализируя эти результаты как отражение факторов правового сознания, можно надеяться на более или менее точное и полное выявление и описание структур правового сознания.
Правовое сознание всех индивидов имеет как общие структуры и факторы, свойственные большинству или почти всем гражданам России, так и специфические, свойственные представителям отдельных социальных групп. Особый интерес представляет выявление специфических структур и факторов правового сознания представителей социальных групп профессиональных юристов.
Ниже описываются наиболее важные структуры правового сознания сначала большинства российских граждан, а затем – профессиональных юристов. Для каждой структуры правового сознания предлагаются методы её изучения. При этом некоторые структуры и факторы правового сознания в силу их общего характера можно изучать параллельно и независимо и у граждан, и у профессиональных юристов.
Важным фактором правового сознания российских граждан являются их представления о современном им праве и сильно связанные с ними их правовые знания. Для изучения представлений и знаний граждан о праве можно включить в их репрезентативный анкетный опрос вопросы тестового характера, проверяющие адекватность представлений и знаний респондентов о праве. На основе проведённого исследования можно попытаться сформировать показатель уровня правовых знаний в целом и по разделам права у российских граждан. Определённый интерес тогда представит сравнение уровня правовых знаний в различных социальных группах российского общества.
В сознании индивидов знания сильно связаны со стереотипами и уровнем рациональности поведения в сфере того или иного правового регулирования. Стереотипы и уровень рациональности такого поведения можно изучать, предлагая респондентам репрезентативного анкетного опроса тестовые задания в сферах правового регулирования повседневной жизни и фиксируя насколько соответствует нормам права или насколько отклоняется от них декларируемое правовое поведение, описываемое респондентами в решениях соответствующих тестовых заданий. Эти тестовые задания могут выглядеть как краткие описания ситуаций с предложениями респондентам дать свои способы выхода из них или их разрешения. Для облегчения ответов респондентов и последующей их обработки исследователями желательно предлагать в вопросах наборы вариантов разрешения тестовых ситуаций для выбора респондентами одного из них или их ранжирования от наилучшего к наихудшему. Для описания стереотипов поведения желательно дополнительно проверять устойчивость соответствующих выборов вариантов поведения респондентами. Для этого можно в анкеты добавлять проверочные вопросы, выяснять, по крайней мере, их вербальные оценки уверенности в правильности их выбора и в том, всегда ли они будут поступать именно так, возможно, при некоторых условиях их выбор станет иным и т.п. Таким образом можно проверять сформированность, например, следующих стереотипов: обращение к услугам профессиональных юристов при возникновении юридических проблем, защиты прав и свобод граждан в суде, разрешение в суде бытовых конфликтов, следования нормам права при совершении покупок, регулировании отношений с работодателем, езде на автомобиле и т.п.
Одним из факторов правового сознания российских граждан является их информированность о праве, их мотивы и потребности ознакомления с информацией о праве, объёмы актуальной информации о праве в их сознании, сферы использования гражданами информации о праве и т.п. Для изучения информированности граждан о праве можно включить в их репрезентативный анкетный опрос вопросы на соответствующие темы: насколько их интересует правовая информация, почему, как она используется, из каких источников добывается, в каких ситуациях повышается её значимость и по каким причинам. Таким образом, информированность граждан о праве предполагается изучать через их информационную деятельность.
Влияние профессионального сообщества юристов на граждан, юристами не являющимися, во многом может быть изучено через анализ общественного мнения о праве. Эти мнения входят в структуры правового сознания, а формируются публичной деятельностью юристов, политиков и высокопоставленных должностных лиц государственного и муниципального управления, частного бизнеса и некоммерческой сферы. Именно эти публичные фигуры способны сформулировать те или иные мнения и заставить граждан их усвоить настолько, что они уже воспринимаются большинством индивидов, как их собственные. Но эти мнения не могут быть собственными для большинства граждан, потому что, не будучи специалистами, граждане практически не в состоянии такого рода мнения сформулировать. Это в полной мере относится к сфере права, обладающей специфической логикой, собственным языком и системой оценивания суждений, которые на уровне творческого применения осваиваются только профессионалами. Изучение общественного мнения о праве позволит также выявить идеи и правовые концепции, которые профессиональное сообщество юристов сумело внедрить в общественное сознание, в сознание представителей тех или иных социальных групп. Для изучения общественного мнения можно предлагать респондентам репрезентативного анкетного опроса вопросы на оценки ими тех или иных событий в сфере права, в сфере того или иного правового регулирования, правовых концепций (выраженных в простых жизненных примерах или сформулированных на доступном для их понимания уровне), на правовую оценку тех или иных публичных действий (известных судебных процессов, осуждения взяточников, вступления в силу тех или иных законов и т.п.).
При проведении социологического исследования необходимо учитывать определённую ограниченность возможностей интерпретации вербального поведения респондентов: они могут высказывать суждения, слабо или вообще не соответствующие их реальному поведению. Но именно анализ вербального поведения индивидов позволяет выявить многие структуры и латентные, скрытые факторы правового сознания, поскольку респонденты формулируют или выбирают варианты ответов языковыми средствами, т.е. средствами своего сознания. Во всех случаях описания вербального поведения респондентов желательно задавать им вопросы о целях, мотивах, предполагаемых последствиях, эмоциональных, нравственных, этических и других оценках того или иного поведения. Анализ связей ответов на эти вопросы с ответами на вопросы о выбираемом, одобряемом или неодобряемом поведении позволит исследователям более точно и полно описать характерные для граждан и их социальных групп оценки права и готовность следовать нормам права.
В социологическом исследовании правового сознания российских профессиональных юристов не следует прямо изучать их представления и знания о праве. Это можно делать только опосредованно, иначе юристы решат, что социологи пытаются оценить уровень их профессионализма, и либо откажутся от участия в исследовании, либо будут неискренними в своих ответах на вопросы анкет.
Сложность социологического исследования правосознания профессиональных юристов во многом связана с тем, что в юридической науке и в юридической практике нет единого и общепризнанного понимания права и закона. Но это обстоятельство может быть использовано в социологическом исследовании, во-первых, для того, чтобы опосредованно изучить представления и знания профессионалов о праве, а, во-вторых, для того, чтобы определить, представители каких научных школ юриспруденции представлены в России, имеется ли доминирующая школа, и как представители разных школ обосновывают свои позиции. Какими могут быть вопросы анкетного опроса экспертов, специалистов в сфере права, позволяющие выявить их принадлежность к той или иной школе права, необходимо разработать во взаимодействии с представителями этого профессионального сообщества. В настоящем документе не приводятся рекомендации по тому, какими могут быть такие вопросы.
При изучении правового сознания профессиональных юристов желательно определить следующие его структуры для профессиональных юристов различных специализаций:
· К какой школе права они принадлежат. В частности, можно выделить естественно-договорную, историческую, позитивистскую, либертарную и другие школы права.
· Какой у них вид правосознания абстрактный или конкретный.
· Каковы их оценки различных источников права и как выстроены их соотношения и иерархии в сознании экспертов. К таким источникам права можно отнести: конституцию, закон, подзаконные нормативные акты, включая указы Президента РФ, постановления правительства РФ, нормативно-правовые акты министерств и иных органов исполнительной власти, обладающих правом их издавать, конституции или уставы субъектов Российской Федерации, законы субъектов Российской Федерации, нормативно-правовые акты субъектов Российской Федерации, акты местного самоуправления, судебные акты, включая постановления и определения Конституционного Суда РФ, постановления пленумов высших судов по общим вопросам, решения этих судов, решения иных судов, международно-правовые нормы и принципы.
· Каким основным дефинициям они следуют в своей научной и практической деятельности. При этом желательно выявить, насколько значимой является связь в сознании экспертов научных концепций и результатов с практикой. Основными дефинициями, которые можно использовать в социологическом исследовании, могут быть, например, право, закон, норма права, реализация права, правоотношение, правосознание, государство, тип государства, форма государства, орган государственной власти, государственный орган, государственная власть, гражданин, аполид, юридическая ответственность, правонарушение, преступление и т.п.
· Что они считают наиболее целесообразно включать в содержание основных конституционных принципов и как они понимают и описывают их иерархию. К таким конституционным принципам можно отнести следующие: демократия, авторитаризм, тоталитаризм, республиканская форма правления, суверенитет, федеративное государственное устройство, правовое государство, принцип разделения властей, принцип признания и государственной защиты прав и свобод человека, социальное государство, принцип разделения государства и местного самоуправления.
· Как они понимают действие федеральных правовых норм и норм актов субъектов Российской Федерации.
Было бы желательно также в социологическом исследовании изучить оценки экспертами общественного мнения по проблемам права. Для этого экспертам в анкетном опросе можно задавать те же вопросы, что и гражданам, по темам оценок ими тех или иных событий в сфере права, в сфере того или иного правового регулирования, правовых оценок ими тех или иных публичных действий (известных судебных процессов, осуждения взяточников, вступления в силу тех или иных законов и т.п.). Сопоставление ответов экспертов и граждан на такого рода вопросы позволит понять, во-первых, как и чем обоснованы те или иные суждения и оценки в сфере права, внедряемые в общественное сознание, а также представители каких школ права и сторонники каких правовых концепций доминируют в современном российском общественном мнении.
Было бы желательно изучить в социологическом исследовании и проблемы профессиональных юристов в сфере информационной деятельности в сфере права. Для этого можно изучить их цели, мотивы и потребности ознакомления с информацией о праве, их приоритеты по различным отраслям права, источники информации, их методы информационной деятельности и основные проблемы, которые в этой сфере им приходится решать. Этим направлениям изучения информационной деятельности экспертов могут более или менее точно соответствовать вопросы анкетного опроса. В результате анализа информационной деятельности экспертов можно будет исследовать информационную составляющую правового сознания профессиональных юристов.
Довольно сложно, но желательно попытаться социологическими методами изучить стереотипы профессионального поведения юристов. Именно такие стереотипы чаще всего и определяют профессионализм юристов, потому что они применяют технологии принятия решений в сферах своей компетенции и очень редко творчески относятся к каждому такому решению в своей практике. Профессиональные юристы не всегда способны объяснить почему они используют те или иные стереотипы в своих практиках, что может быть использовано в социологическом исследовании в качестве критерия уровня рациональности ведения ими своей профессиональной деятельности в сфере права. Стереотипы и уровень рациональности ведения юристами своей профессиональной деятельности можно изучать, предлагая экспертам в анкетном опросе тестовые задания на применение общеизвестных в юридическом сообществе норм из разных сфер правового регулирования. В таких вопросах экспертам лучше всего использовать общеизвестные нормы правового регулирования, чтобы можно было сравнивать отношение к ним юристов, принадлежащих к различным школам права и различным юридическим специализациям. Для облегчения, как ответов экспертов на такие вопросы, так и последующей их обработки исследователями, желательно предлагать в вопросах наборы вариантов разрешения тестовых ситуаций для выбора экспертами одного из них или их ранжирования от наилучшего к наихудшему. Для описания стереотипов поведения желательно дополнительно проверять устойчивость соответствующих выборов вариантов выбора экспертами. Для этого можно в анкеты добавлять проверочные вопросы, выяснять, по крайней мере, их вербальные оценки уверенности в обязательности их выбора и в том, всегда ли они будут поступать именно так, возможно, при некоторых условиях их выбор станет иным и т.п. Таким образом можно проверять сформированность, например, следующих стереотипов: обвинительный уклон в судебных решениях, более внимательное отношение к богатым и влиятельным гражданам в ходе судебных процессов, назначение более высоких размеров компенсации морального ущерба высокопоставленным должностным лицам в сравнении с гражданами невысокого социального статуса и т.п.
Углублённых социологических исследований судебной системы России с декабря 1991 года было проведено немного, чаще всего социологи вставляли несколько вопросов на эту тематику в свои опросы. В некоторых случаях результаты углублённых социологических исследований судебной системы были и остались засекреченными, что исключило возможности их обсуждения в настоящем обзоре.
По результатам проведённых социологических исследований судебной системы можно сделать вывод, что отношение граждан к нормам права во многом определяется их социальным статусом. В частности, граждане с невысоким социальным статусом и нестабильным положением в обществе склонны апеллировать к справедливости, а не к нормам закона. Граждане, имеющие достаточно высокий социальный статус и стабильное положение в обществе, относятся к нормам права прагматически: стремятся использовать нормы законов, когда они отвечают их интересам, а в других ситуациях готовы ими пренебрегать. При этом немало респондентов признает, что знание своих прав и действующих правовых норм необходимо в современных условиях, например, для взаимодействия с судебной системой, т.е. тоже в прагматических целях.
Доверие граждан к суду повышается, если они имеют опыт участия в судебных разбирательствах. Негативные оценки деятельности судебных органов в сознании граждан не очень сильно зависят от конкретного исхода судебного разбирательства, в котором принимал участие респондент. Восприятие судебных структур, как и деятельности их представителей, формируется у граждан на более ранней стадии, нежели стадия вынесения судебного решения. В сознании граждан существует условное разграничение между образом судьи, в чье положение «по-человечески», респонденты готовы войти, признавая существование, объективные трудности, российской судебной системы. Вместе с тем, образ самой судебной системы, присутствует в массовом сознании граждан, в качестве абстрактной сущности – аппарата или машины, с несовершенство которой, сталкиваются, как простые граждане, так и сами работники этого аппарата.
При обращении в суд, чаще всего, российские граждане ожидают от него решений своих проблем, восстановления справедливости и защиты своих законных интересов. Даже защиты своих прав и свобод, получения материальной компенсации (12%), объективного рассмотрения своего дела, восстановления норм законности и наказания обидчика они ожидают существенно реже. По результатам социологических исследований можно сделать вывод, что ведущими ожидания от обращений в суды для российских граждан являются решения своих проблем и восстановление справедливости в отношении себя, а мотивы обращения в суд для обеспечения законности, объективного рассмотрения дела в суде при равенстве сторон – для российских граждан остаются малозначимыми.
Ответы респондентов многих исследований позволяют сделать вывод о значительной распространенности в их сознании представлений о коррумпированности сотрудников судов. Эти представления, чаще всего, основаны на информации из СМИ, реже на собственном опыте. Решение о даче взятки в судах принимается гражданами как по собственной инициативе, так и по инициативе работников судов. Общий, достаточно низкий уровень доверия граждан к судам, дополненный в целом небогатым опытом участия в судебных разбирательствах, а также сложности организации их взаимодействия с судами нередко мешают гражданам адекватно оценивать непривычную для них ситуацию. И тогда взятка становится вполне прагматическим способом решений проблем в судах, способом избавления от процедуры судебного разбирательства.
Существуют большие различия во мнениях экспертов о целесообразности повсеместного введения судов присяжных в российских судах общей юрисдикции. В некоторых случаях эти мнения прямо противоположны, например: вводить суд присяжных для принятия решений по делам, претендующим на суровое наказание, или по простым делам. Среди экспертов нашёл поддержку и тезис о том, что суд присяжных будет равноценным развалу всей, имеющей положительные традиции судебной системы России. При этом пренебрегать позициями экспертов, даже когда они не имеют широкой поддержки в их сообществе опасно для проведения реформ: эксперты занимают свои позиции на основе профессионального анализа ситуации, вариантов её развития, последствий внедрения тех или иных институтов и т.п. По-видимому, было бы необходимо более глубоко изучить в последующих исследованиях факторы, определяющие те или иные позиции экспертов по проблеме введения в России судов присяжных. На уровне имеющейся изученности этой проблемы необходимо признать, что поскольку в экспертном сообществе нет доминирующих мнений по вопросу целесообразности введения судов присяжных в России, различные экспертные мнения через СМИ транслируются на российских граждан, вследствие чего у них так же не формируются какие-то доминирующие позиции в оценках судов присяжных.
В исследованиях Фонда ИНДЕМ 2004 и 2005 годов коррупционные ситуации в судах оценивались и гражданами и бизнесменами, как одни из самых вредных. При этом бизнесменами взятки в судах оцениваются в целом несколько более вредными, чем гражданами, по-видимому, потому, что бизнесмены чаще через обычные граждане обращаются в суды, и от решений судов приобретения и потери бизнеса могут быть весьма существенными. В обоих исследованиях взятки в судах оценивались абсолютным большинством и гражданам и бизнесменов, как случаи коррупции. Несколько менее часто бизнесмены оценивали воздействие должностных лиц других органов власти на решения судов, как случаи коррупции. Оценки граждан таких ситуаций были более близки на всероссийской выборке, чем на выборке в Татарстане. В целом, взятки в судах и давление на суд чаще многих других ситуаций оцениваются как коррупционные и гражданами и бизнесменами.
В проведённых Фондом ИНДЕМ исследованиях респондентам-гражданам предлагалось дать свои оценки уровня коррумпированности судов различного уровня. Бизнесменам такие вопросы не задавались. В контексте формулировки вопроса этих исследований честность и бесчестность относились к уровню коррумпированности судов, которая была оценена гражданами как довольно высокая. Нижестоящие суды оценили как коррумпированные (весьма бесчестные) от 17% до примерно 25% респондентов, как скорее коррумпированные (довольно бесчестные) от примерно 35% до примерно 45% респондентов. Уровень коррупции в высших судах оценивалась респондентами-гражданами несколько ниже: как коррумпированные (весьма бесчестные) их оценили от примерно 13% до примерно 16% респондентов, как скорее коррумпированные (довольно бесчестные) их оценили от 28,5% до 34,6% респондентов. Доли оценок о коррумпированности и скорее коррумпированности судов, как высших, так и нижестоящих, постепенно повышаются по данным проведённых с 2001 до 2005 годов исследований.
Большинство респондентов по данным проведённых исследований убеждены, что в российских судах происходит следующее:
· Дают взятки, и кто даст взятку большего размера, тот и получит судебное решение в свою пользу.
· Многие граждане не обращаются в суды для решения своих проблем, потому что, либо не могут заплатить необходимых в них взяток, либо не надеются на справедливые решения судов.
· Должностные лица других ветвей власти могут повлиять на решения судов, т.е. суд не является независимым.
При этом большинство респондентов-граждан и респондентов-бизнесменов несогласно с тем, что в России есть независимые суды и нормальная судебная система, что в суде гражданин может защитить свои права и найти справедливость. При этом большинство респондентов-граждан несогласно и с тем, что судьи недостаточно квалифицированы, чтобы грамотно решать дела, и что взятки они берут, поскольку получают небольшую заработную плату.
Совокупность этих утверждений описывает наиболее значимые для граждан формы проявления коррупции в судебной системе. Вместе с оценками ситуаций, которые граждане считают коррупционными, совокупность этих утверждений показывает, что уровень коррупции в российской судебной системе респонденты-граждане оценивают как довольно высокий и что причины коррупции они не связывают с уровнями квалификации судей и с уровнем их заработной платы. Почему в судах высокий уровень коррупции и в чём причины коррупции в судах необходимо изучать в последующих специальных исследованиях.
В соответствии с результатами проведённых исследований можно сделать вывод о том, что судебная система усиливает коррупционное давление на граждан, чаще требует с них взятки при обращении в суды, но сами граждане чаще стали отказываться давать взятки. В соответствии с данными исследований 2001 и 2005 годов по средним размерам взяток на рынке бытовой коррупции в судебной системе произошло довольно существенное уменьшение. Средний размер взятки за получение справедливого решения в суде снизился для граждан (на рынке бытовой коррупции) с 13964 до 9570 рублей. Снизился и объём рынка бытовой коррупции в судебной системе с 274,48 до 209,5 миллионов долларов США.
Иные тенденции демонстрировал с 2001 по 2005 годы рынок деловой коррупции в судебной системе. При сохранении доминирования объёма рынка деловой коррупции в исполнительной власти произошёл резкий рост объёмов рынков всех ветвей власти. Изменилась структура рынка деловой коррупции: произошло некоторое перераспределение его объёмов в пользу законодательной и судебной власти. По объёму рынок судебной власти с 2001 по 2005 годы вырос почти в 60 раз и составил примерно 17,38 млрд долларов США. Этот темп роста существенно превышает средний, который составил для рынка деловой коррупции в целом более 9 раз.
С 2001 по 2005 годы средние размеры взяток существенно выросли, но их рост оказался всё же не столь быстрым, как объёмы соответствующих рынков. Наиболее вероятным объяснением этого несоответствия является следующее: бизнесмены с 2001 по 2005 годы стали активнее решать свои проблемы с помощью взяток, чаще их давать и в больших размерах. На рынке деловой коррупции в судебной власти средний размер взятки вырос более чем в 24 раза, что существенно превышает средний темп роста среднего размера взятки, составившего примерно 7 раз. Ещё существеннее выросли средние размеры взяток на рынке деловой коррупции в законодательной власти – почти в 35 раз. Средний размер взятки бизнесменов в судебной власти составил в 2005 году примерно 83517 долларов США. Такие взятки бизнесмены дают не очень часто, в среднем примерно раз в год, и число бизнесменов, дающих такие взятки в судах существенно меньше, числа бизнесменов, дающих взятки в исполнительной власти. Поэтому объём рынка деловой коррупции в судебной власти был в 2001 году и остаётся в 2005 году существенно меньшим объёма рынка в исполнительной власти.
Именно в период с 2001 по 2005 годы завершалась реформа судебной системы, и производилось, в частности, существенно повышение заработной платы судьям. Результатом стало не декларировавшееся руководителями этой реформы снижение уровня коррупции в судебной системе, а резких рост объёма рынка деловой коррупции и размеров взяток в них. Объём рынка деловой коррупции в судебной системе и размер средней взятки на этом рынке существенно превышают объём рынка бытовой коррупции и размер средней взятки граждан в судебной системе. Поэтому некоторое снижение объёма рынка бытовой коррупции и размера средней взятки в судебной системе многократно перекрывается за счёт роста рынка деловой коррупции.
В исследованиях Фонда ИНДЕМ 2001, 2004 и 2005 годов абсолютное большинство и респондентов-граждан и респондентов-бизнесменов (от 67% до 83%) слабость судебной системы оценивало как важную причину коррупции в России. Эта причина во всех случаях оценивалась респондентами выше по значимости, чем исторические традиции мздоимства, лихоимства и воровства. В целом, как несколько более значимые причины оценивали респонденты нечеткость законов, дающая возможность их широкого толкования чиновником, противоречия законов друг другу или внутри одного и того же закона, а также широкую свободу усмотрения чиновника, предоставляемую законом или инструкцией. При этом респонденты-бизнесмены нечёткость законов и их противоречия оценивали как более важные причины коррупции, чем респонденты-граждане. По-видимому, для бизнесменов исполнение законов представляется более значимым, чем возможность отдельных корректировок в судебных решениях проблем, возникающих при исполнении их норм.
В исследовании Фонда ИНДЕМ 2005 года респондентам-бизнесменам задавались вопросы о том, какие способы противостояния коррупции они используют в своей практике и каковы их оценки эффективности этих способов. Наиболее эффективным способом противодействия коррупции большинство респондентов-бизнесменов считали ведение книг учёта проведения проверок их бизнесов контролирующими органами (29,5% используют в сумме, независимо от того, насколько это эффективно). Обращение с исками в суды респонденты-бизнесмены считали много менее эффективным и использовали существенно реже (18,9% в сумме). Из обращений к органам власти ещё реже используемым и менее эффективным респонденты-бизнесмены считали обращение с жалобами к прокуратуру (17,5% в сумме), а более эффективным и чаще используемым – обращение с жалобами к чиновникам на действия их подчинённых (24,1% в сумме). Это ещё одно подтверждение того, что суды не стали эффективным средством защиты прав бизнесменов, разрешения возникающих в практике ведения бизнеса споров и противодействия коррупции. До настоящего периода более эффективным остаётся в этих случаях обращение к чиновникам исполнительной власти.
Судебная система России таким образом не стала не только средством обеспечения прав и свобод человека, но и не стала средством противодействия коррупции в общественной жизни, социальной сфере и в частном бизнесе. Более того, судебная система с 2001 по 2005 годы усиливала коррупционное давление на граждан, расширяла рынки коррупционных своих услуг и снижала эффективность своей деятельности. Фактически, коррупция в судебной системе России стала столь развитой, что это уже существенно мешает развитию страны.
В дальнейших социологических исследованиях судебной системы было бы желательно сформировать адекватное их целям и задачам понимание правового сознания и типов социальных взаимодействий судебной системы, а также разработать методику и получить с её помощью информацию о реальных социальных практиках взаимодействия граждан с судебной системой. Такого рода углублённых исследований судебной системы в последние годы вообще не проводилось.
[1] Масловская Е.В. Трансформации российской судебной системы: социологический анализ. – Н. Новгород: Изд-во НИСОЦ, 2007. – С. 7-31.
[2] Там же. – С. 99.
[3] Дюркгейм, Э. О разделении общественного труда. Метод социологии. - М.: Наука, 1991. С.65.
[4] Там же. – С. 66.
[5] Там же. – С. 70.
[6] Масловская Е.В. Трансформации российской судебной системы: социологический анализ. – Н. Новгород: Изд-во НИСОЦ, 2007. – С. 10.
[7] Weber, М. Есопоmу and society: An outline of interpretive sociology. Berkeley: University of California Press, 1978. Р.656.
[8] Ibid. Р.656-657.
[9] Ibid. Р.656.
[10] Ibid. Р.776.
[11] Ibid. Р.761.
[12] Schluchter, W. The rise of westem rationalism: Мах Weber's developmental history. Berkeley: University of Califomia Press, 1985. Р.95.
[13] Weber, М. Есопоmу and society: An outline of interpretive sociology. Berkeley: University of California Press, 1978. Р.979.
[14] Масловская Е.В. Трансформации российской судебной системы: социологический анализ. – Н. Новгород: Изд-во НИСОЦ, 2007. – С. 13.
[15] Weber, М. Есопоmу and society: An outline of interpretive sociology. Berkeley: University of California Press, 1978. Р.698.
[16] Schluchter, W. The rise of westem rationalism: Мах Weber's developmental history. Berkeley: University of Califomia Press, 1985. Р. 99.
[17] Weber, М. Есопоmу and society: An outline of interpretive sociology. Berkeley: University of California Press, 1978. Р.687.
[18] Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. С. 640.
[19] Вебер М. Избранное. Образ общества. М.: Юрист, 1994. С.71.
[20] Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс, 1990. С. 664.
[21] Schluchter, W. The rise of westem rationalism: Мах Weber's developmental history. Berkeley: University of Califomia Press, 1985. Р. 100.
[22] Ibid. Р.96.
[23] Schluchter, W. The sociology of law as an empirical theory of validity. // European Sociological Review. 2003. Vol.19. № 5. Р.537-549.
[24] Ibid. Р.547.
[25] Масловская Е.В. Трансформации российской судебной системы: социологический анализ. – Н. Новгород: Изд-во НИСОЦ, 2007. – С. 16.
[26] Парсонс Т. Система современных обществ. М.: Аспект Пресс, 1998. С.33.
[27] Parsons Т. Evolutionary universals in society // American Sociological Review. 1964. Vol.29. № 3. Р.353.
[28] Парсонс Т. Система современных обществ. М.: Аспект Пресс, 1998. С.94.
[29] Там же. – С. 88.
[30] Масловская Е.В. Трансформации российской судебной системы: социологический анализ. – Н. Новгород: Изд-во НИСОЦ, 2007. – С. 17.
[31] Там же. – С. 18.
[32] Парсонс Т. Система современных обществ. М.: Аспект Пресс, 1998. С.88.
[33] Там же. – С. 88-89.
[34] Там же. – С. 89.
[35] Масловская Е.В. Трансформации российской судебной системы: социологический анализ. – Н. Новгород: Изд-во НИСОЦ, 2007. – С. 18-19.
[36] Парсонс Т. Система современных обществ. М.: Аспект Пресс, 1998. С.89.
[37] Parsons Т. Evolutionary universals in society // American Sociological Review. 1964. Vol.29. № 3. Р.352.
[38] Парсонс Т. Система современных обществ. М.: Аспект Пресс, 1998. С.89.
[39] Там же. – С. 125.
[40] Масловская Е.В. Трансформации российской судебной системы: социологический анализ. – Н. Новгород: Изд-во НИСОЦ, 2007. – С. 19.
[41] Там же. – С. 19.
[42] Там же. – С. 19-20.
[43] Cotterrell R. The sociology of law: Аn introduction. 2nd edition. London: Butterworths, 1992. Р.146.
[44] Абельс Х. Интеракция, идентификация, презентация. Ведение в интерпретативную социологию. СПб.: Алетейя, 1999. С.138.
[45] Ритцер Дж. Современные социологические теории. 5-е изд. СПб.: Питер, 2002. С.291.
[46] Garfinkel Н. Conditions of successful degradation ceremonies // American Joumal of Sociology. 1956. Vol.61. № 5. Р.420-424.
[47] Cotterrell R. The sociology of law: Аn introduction. 2nd edition. London: Butterworths, 1992. Р.224.
[48] Масловская Е.В. Трансформации российской судебной системы: социологический анализ. – Н. Новгород: Изд-во НИСОЦ, 2007. – С. 21.
[49] Штомпка П. Теоретическая социология и социологическое воображение. // Социологический журнал. 2001. № 1. С.151.
[50] Луман Н. Социальные системы. Очерк общей теории / Пер. с нем. И.Д. Газиева; под ред. Н.А. Головина. – СПб.: Наука, 2007. – 648 c.
[51] Luhmann N. Law as a social system. Oxford: Oxford University Press, 2004.
[52] Luhmann N. Die Gesellschaft der Gesellschaft. Frankfurt am Main: Suhrkamp Verlag, 1997. 1150 s.
[53] Luhmann N. The se1f-reproduction of law and its limits // Dilemmas of law in the welfare state / Ed. Ьу G. Teubner. Berlin: de Gruyter, 1986. Р.112.
[54] Luhmann N. The unity of the 1ega1 system // Autopoietic law: A new approach to law and society / Ed. Ьу G. Teubner. Ber1in: de Gruyter, 1988. Р.19.
[55] Масловская Е.В. Трансформации российской судебной системы: социологический анализ. – Н. Новгород: Изд-во НИСОЦ, 2007. – С. 23.
[56] Luhmann N. The unity of the 1ega1 system // Autopoietic law: A new approach to law and society / Ed. Ьу G. Teubner. Ber1in: de Gruyter, 1988. Р.20.
[57] Luhmann N. The se1f-reproduction of law and its limits // Dilemmas of law in the welfare state / Ed. Ьу G. Teubner. Berlin: de Gruyter, 1986. Р.113.
[58] Масловская Е.В. Трансформации российской судебной системы: социологический анализ. – Н. Новгород: Изд-во НИСОЦ, 2007. – С. 24.
[59] Cotterrell R. The sociology of law: Аn introduction. 2nd edition. London: Butterworths, 1992. Р.68.
[60] Масловская Е.В. Трансформации российской судебной системы: социологический анализ. – Н. Новгород: Изд-во НИСОЦ, 2007. – С. 25.
[61] Медушевский А.Н. Социология права. М.: ТЕИС, 2006. С.7.
[62] Neves М. From the autopoiesis to the autopoiesis of law // Joumal of Law and Society. 2001. Vol.28. № 2. Р.242-24З.
[63] Луман Н. Общество как социальная система. М.: Изд-во «Логос», 2004. С.177.
[64] Там же.
[65] Бурдье П. Дух государства: генезис и структура бюрократического поля // Поэтика и политика (сборник статей). СПб.: Алетейя, 1999. С.133-134.
[66] Там же. – С.139.
[67] Там же. – С.146.
[68] Бурдье П. Власть права: основы социологии юридического поля // Бурдье П. Социальное пространство: поля и практики. СПб.: Алетейя, 2005. С.75-76.
[69] Масловская Е.В. Трансформации российской судебной системы: социологический анализ. – Н. Новгород: Изд-во НИСОЦ, 2007. – С. 27.
[70] Бурдье П. Власть права: основы социологии юридического поля // Бурдье П. Социальное пространство: поля и практики. СПб.: Алетейя, 2005. С.77.
[71] Там же. – С. 80.
[72] Там же.
[73] Там же. – С. 110-111.
[74] Там же. – С. 84.
[75] Там же. – С. 86.
[76] Там же. – С. 99-100.
[77] Там же. – С. 99.
[78] Там же. – С. 98.
[79] Там же. – С. 109.
[80] Масловская Е.В. Трансформации российской судебной системы: социологический анализ. – Н. Новгород: Изд-во НИСОЦ, 2007. – С. 30.
[81] Бурдье П. Власть права: основы социологии юридического поля // Бурдье П. Социальное пространство: поля и практики. СПб.: Алетейя, 2005. С.117-118.
[82] Noreau, P. The sociology of law in France: Trends and paradigms // Journal of Law and Society. 1998. Vol.25 . № 2. Р.269.
[83] Шматко Н.А. Горизонты социоанализа // Социоанализ Пьера Бурдье. Альманах российско-французского центра социологии и философии Института социологии РАН. СПб.: Алетейя, 2001. С.13-46.
[84] Масловская Е.В., Масловский М.В. Социологические теории права // Социологический журнал. 2005. № 1. С.14-18.
[85] Масловская Е.В. Трансформации российской судебной системы: социологический анализ. – Н. Новгород: Изд-во НИСОЦ, 2007. – С. 4-6.
[86] Там же – С. 3.
[87] Карбонье, Ж. Юридическая социология. М.: Прогресс,1986; Cotterrell, R. Why must legal ideas bе interpreted sociologicaly? // Joumal . of Law and Society. 1998. Vol.25. №2. P.l71-192; Noreau, P. The sociology of law in France: Trends and paradigms / Р. Noreau, A-J. Amaud // Journal of Law and Society. 1998. Vol.25 . № 2. Р.263-277; Machura, S. German sociology oflaw // Тhe American Sociologist. 2001. Vоl.32. № 2. Р.41-43. Baumgartner, М. The sociology of law in the United States // The American Sociologist. 2001. Vol.32. № 2. Р.99-113.
[88] Масловская Е.В. Трансформации российской судебной системы: социологический анализ. – Н. Новгород: Изд-во НИСОЦ, 2007. – С. 4.
[89] Абросимова Е.Б. Судебная власть в Российской Федерации: система и принципы. М.: Институт права и публичной политики, 2002; Ершов В.В. Конституционные проблемы судоустройства и судопроизводства // Государство и право. 1994. № 12. С. 46-53; Жуйков В.М. Судебная зашита прав граждан и юридических лиц. М.: Городец, 1997; Петрухин И.Л. Правосудие: время реформ. М.: Наука, 1991; Савицкий В.М. Организация судебной власти в Российской Федерации. М.:БЕК, 1996.
[90] Клеандров М.И. Социально-психологические и морально-этические проблемы формирования судейского корпуса // Журнал российского права. 1999. № 12; Краснов, М.А. От концепции 1991 года до сегодняшнего дня: попытка инвентаризации // Российская юстиция. 2001. № 11. С.2-6; Морщакова Т.Г. Российское правосудие в контексте судебной реформы. М.: Валент, 2004; Пашин С.А Краткий очерк судебных реформ и революций в России // Отечественные записки. 2003. № 2. С.161-182.
[91] Пашин, С.А. Судебная реформа и суд присяжных. М.: Российская прав. академия МЮ РФ, 1995.
[92] Афанасьев А.К. Присяжные заседатели в России 1866-1885 // Великие реформы в России 1856-1874/ Под ред. Л.Г. Захаровой, Б.Эклофа, Дж. Бушнелла. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1992. С. 184-202.
[93] Борисова, Е.А Апелляционное производство по пересмотру решения мирового судьи и кассационное производство по пересмотру решения суда первой инстанции: сравнительный анализ // Юридический мир. 1998. № 5. С.39-45.
[94] Медушевский, А.Н. Демократия и авторитаризм: Российский конституционализм в сравнительной перспективе. М.: РОССПЭН, 1997; Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (ХVПI - начало ХХ в.). В 2-х т. 2-е изд., испр. СПб.: Изд-во "Дмитрий Буланин", 2000.
[95] Буков, В. А от российского суда присяжных к пролетарскому правосудию: у истоков тоталитаризма. М.: Археографический центр, 1997.
[96] Уортман, Р. Властнтели и судии: развитие правового сознания в императорской России. М.: Новое литературное обозрение, 2004; Соломон П. Советская юстиция при Сталине. М.: РОССПЭН, 1998.
[97] Карнозова Л., Климова С. Суд присяжных в постсоветской России - институт гражданского общества? // Социальная реальность. 2006. № 9. С. 7-31; Попова А.Д. Современный присяжный: кто он? // СОЦИС. 2004. № 12. C. 113-116; Янова Н.Г. Суд присяжных и государственный обвинитель // СОЦИС. 1998. № 5. С.83-85.
[98] Шереги, Ф.Э. Социология права: прикладные исследования. - СПб.: Алетейя, 2002. Гл. 4.
[99] Масловская Е.В. Трансформации российской судебной системы: социологический анализ. – Н. Новгород: Изд-во НИСОЦ, 2007. – 103 с.
[100] Масловская Е.В. Трансформации российской судебной системы: социологический анализ. – Н. Новгород: Изд-во НИСОЦ, 2007. – С. 3.
[101] Там же. – С. 3.
[102] Результаты социологического исследования судебной системы ЦЕССИ 2005 года были предоставлены автору В.Г. Андреенковым, директором Института сравнительных социальных исследований.
[103] Шереги Ф.Э. Правовая реформа в России: итоги социологической экспертизы/ Франц Эдмундович Шереги, Вадим Игоревич Малкин; Рос. фонд правовых реформ; Центр соц. прогнозирования. - М.: Academia, 1999. - 159 с.
[104] Результаты социологического исследования судебной системы ЦСР 2005 года были предоставлены автору С.А. Крючковым, сотрудником Центра социального прогнозирования.
[105] Митрошенков О. А судьи кто? Судебно-правовая реформа в зеркале социологии // Наша власть: дела и лица. -2004. -№ 1. - C. 40-42.
[106] Курильски-Ожвэн Ш., Арутюнян М.Ю., Здравомыслова О.М. Образы права в России и во Франции. - М.: Аспект-Пресс, 1996. - 215 с.; Арутюнян М., Здравомыслова О., Курильски-Ожвэн Ш. Образ и опыт права: Правовая социализация в изменяющейся России / М.Ю. Арутюнян, О.М. Здравомыслова, Ш. Курильски-Ожвэн - М.: Издательство «Весь Мир», 2008. - 208 с.
[107] Арутюнян М., Здравомыслова О., Курильски-Ожвэн Ш. Образ и опыт права: Правовая социализация в изменяющейся России / М.Ю. Арутюнян, О.М. Здравомыслова, Ш. Курильски-Ожвэн - М.: Издательство «Весь Мир», 2008. – С. 8.
[108] Там же. – С. 9.
[109] Там же. – С.14.
[110] Там же. – С. 14-15.
[111] Там же. – С.15.
[112] Арутюнян М.; Здравомыслова О., Курильски-Ожвэн Ш. Образы права в России и во Франции // Мир России. 1997. № 3. – С. 106-108.
[113] Там же. – С. 111-112.
[114] Арутюнян М., Здравомыслова О., Курильски-Ожвэн Ш. Образ и опыт права: Правовая социализация в изменяющейся России / М.Ю. Арутюнян, О.М. Здравомыслова, Ш. Курильски-Ожвэн - М.: Издательство «Весь Мир», 2008. – С. 136.
[115] Там же. – С. 146.
[116] Там же. – С. 148.
[117] Там же. – С. 149.
[118] Там же. – С. 150.
[119] Всероссийский репрезентативный опрос 1600 россиян проведён 15-18 июня 2007 года Аналитическим Центром Юрия Левады (Левада-Центр). Статистическая погрешность подобных опросов не превышает 3%.
[120] Митрошенков О. А судьи кто? Судебно-правовая реформа в зеркале социологии // Наша власть: дела и лица. -2004. -№ 1. - C. 41.
[121] Митрошенков О. А судьи кто? Судебно-правовая реформа в зеркале социологии // Наша власть: дела и лица. -2004. -№ 1. - C. 42.
[122] Там же. – С. 42.
[123] Там же. – С. 42.
[124] Всероссийский репрезентативный опрос 1600 россиян проведён 15-18 июня 2007 года Аналитическим Центром Юрия Левады (Левада-Центр). Статистическая погрешность подобных опросов не превышает 3%.
[125] Шереги Ф.Э. Правовая реформа в России: итоги социологической экспертизы/ Франц Эдмундович Шереги, Вадим Игоревич Малкин; Рос. фонд правовых реформ; Центр соц. прогнозирования. - М.: Academia, 1999. – С. 63.
[126] Там же. – С. 63.
[127] Там же. – С. 64.
[128] Раздел подготовлен по материалам публикации Карнозова Л., С. Климова Суд присяжных в постсоветской России – институт гражданского общества? // Социальная реальность. № 6, 2006. – С. 7-31. В этой публикации представлены результаты исследований ФОМ.
[129] Ведомости Съездов народных депутатов Российской Федерации и Верховного Совета Российской Федерации. 1993. № 33. Ст. 1313.
[130] Карнозова Л., С. Климова Суд присяжных в постсоветской России – институт гражданского общества? // Социальная реальность. № 6, 2006. – С. 7-8.
[131] Там же. – С. 8-9.
[132] Там же. – С. 9.
[133] Шереги Ф.Э. Правовая реформа в России: итоги социологической экспертизы/ Франц Эдмундович Шереги, Вадим Игоревич Малкин; Рос. фонд правовых реформ; Центр соц. прогнозирования. - М.: Academia, 1999. – С. 66.
[134] Там же. – С. 66-67.
[135] Карнозова Л., С. Климова Суд присяжных в постсоветской России – институт гражданского общества? // Социальная реальность. № 6, 2006. – С. 10-11.
[136] Там же. – С. 29.
[137] Там же. – С. 29-30.
[138] Там же. – С. 30.
[139] Там же. – С. 30.
[140] Там же. – С. 13.
[141] Там же. – С. 23.
[142] Там же. – С. 30-31.
[143] Там же. – С. 31.
[144] Там же. – С. 10.
[145] Масловская Е.В. Трансформации российской судебной системы: социологический анализ. – Н. Новгород: Изд-во НИСОЦ, 2007. – С. 93.
[146] Попова А.Д. Суд присяжных в зеркале общественного мнения // СОЦИС. 2007. № 3. С. 116.
[147] «Суд народа»: обзор дел, рассмотренных судами с участием присяжных заседателей в 2003 г.// Российская юстиция. 2004. № 5. С.62.
[148] Масловская Е.В. Трансформации российской судебной системы: социологический анализ. – Н. Новгород: Изд-во НИСОЦ, 2007. – С. 98.
[149] Крючков С.А. К вопросу о потребности граждан в получении судебной информации через СМИ (социологический аспект) // Проблемы транспарентности правосудия: монография / Ред.-сост. Е.Б. Абросимова, С.Л. Чижков. – М.: ЛексЭст, 2005. – С. 316.
[150][150] Масловская Е.В. Трансформации российской судебной системы: социологический анализ. – Н. Новгород: Изд-во НИСОЦ, 2007. – С. 88.
[151] Афанасьев М.Н. Клиентелизм и российская государственность. 2-е изд. М.: Московский общественный научный фонд. 2000. С.239-250.
[152] Шереги Ф.Э. Социология права: прикладные исследования. СПб.: Алетейя, 2002. С.224.
[153] Масловская Е.В. Трансформации российской судебной системы: социологический анализ. – Н. Новгород: Изд-во НИСОЦ, 2007. – С. 88-89.
[154] Шереги Ф.Э. Социология права: прикладные исследования. СПб.: Алетейя, 2002. С.239-243.
[155] Там же. С. 226-227.
[156] Масловская Е.В. Трансформации российской судебной системы: социологический анализ. – Н. Новгород: Изд-во НИСОЦ, 2007. – С. 89.
[157] Шереги Ф.Э. Социология права: прикладные исследования. СПб.: Алетейя, 2002. С.228.
[158] Там же. С. 228.
[159] Там же. С. 226.
[160] Бурдье П. Власть права: основы социологии юридического поля // Бурдье П. Социальное пространство: поля и практики. СПб.: Алетейя, 2005. С.83-84.
[161] Шереги Ф.Э. Социология права: прикладные исследования. СПб.: Алетейя, 2002. С.245.
[162] Там же. С. 245.
[163] Масловская Е.В. Трансформации российской судебной системы: социологический анализ. – Н. Новгород: Изд-во НИСОЦ, 2007. – С. 90-91.
[164] Шереги Ф.Э. Социология права: прикладные исследования. СПб.: Алетейя, 2002. С.265.
[165] Масловская Е.В. Трансформации российской судебной системы: социологический анализ. – Н. Новгород: Изд-во НИСОЦ, 2007. – С. 91.
[166] Масловская Е.В. Трансформации российской судебной системы: социологический анализ. – Н. Новгород: Изд-во НИСОЦ, 2007. – С. 99.
[167] Там же.
[168] Раздел подготовлен с использованием консультаций Е.Б. Абросимовой.