В

В.И. Анишина

Конституционный Суд Российской Федерации: факторы, снижающие степень независимости

Конституционное судопроизводство в Российской Федерации – самый молодой вид судебной деятельности. С введением именно этой формы судопроизводства связывается возможность выстраивания реальной системы сдержек и противовесов в деятельности различных ветвей государственной власти. Поэтому особую значимость приобретает фактор самостоятельности и независимости этого института судебной власти в системе разделения власти.

В действующей Конституции России характеристика Конституционного Суда Российской Федерации как органа государственной власти отсутствует, лишь в ряде статей, где перечислены высшие судебные инстанции, Конституционный Суд стоит на первом месте. Отказ от характеристики Конституционного Суда в России как органа по защите конституционного строя объясняется, скорее, политическими мотивами, определяемыми предшествующей деятельностью Конституционного Суда на самых ранних этапах его становления.

Как и иные институты государственной власти, Конституционный Суд развивался сообразно исторически складывавшейся политической и экономической обстановке начала 90-х годов прошлого столетия, когда происходили масштабные перемены основных устоев устройства общества и государства. Социалистическая система хозяйства с плановой экономикой практически в одночасье была ликвидирована и провозглашено построение рыночной экономики, а советская система организации власти была заменена системой, построенной на основе принципа разделения власти, предполагающим самостоятельность органов, входящих в каждую из ветвей власти. В таких условиях ни один институт власти и управления обществом не мог функционировать стабильно и продуктивно, поскольку в полной мере были изменены принципы организации и реализации государственно управленческой функции в целом, изменялся и материальный базис общественных отношений.

Становление новой системы управления обществом не могло пройти бесконфликтно, поскольку на период начала реформ функционировала прежняя, весьма укорененная в обществе и имеющая семидесятилетние традиции и опыт система осуществления власти, соответственно, реально властвовали и её носители – представители действующих органов государственной власти. Одновременно в политическую и правовую систему были введены новые, весьма активно настроенные структуры – Президент СССР и Президент РСФСР и формируемые ими органы исполнительной власти. Каждый из названных органов обладал конституционными полномочиями в сфере управления, однако, целевые установки институтов советского образца и нового, реформационного толка были кардинально различны и не могли быть реализованы в одном политическом и правовом пространстве. Неизбежность конфликтов вызвала к жизни потребность в «третьей силе». В соответствии с традиционной теорией разделения власти таким арбитром мог быть только суд.

Судебная система РСФСР функционировала в русле общего социалистического устройства государства с советской системой управления, к тому же ориентированной на партийно-бюрократические силы и идеологические ценности прежнего периода. Поэтому реформационные институты предприняли все усилия для того, чтобы институт контрольного характера, правомочный признавать недействительными нормативные решения властных органов государства, не перешел «в лоно» существовавшей судебной системы. По сути создание абсолютно нового, структурно и функционально обособленного, действующего на основе права (а не идеологических догм) органа в большей мере было необходимо сторонникам изменения общественных отношений и государственного устройства, поскольку в таком случае создаваемый орган не был «отягощен» советско-партийной наследственностью.

Таким органом и призван был стать Конституционный Суд РСФСР, положения о создании которого были внесены в Конституцию РСФСР 1978 года в мае 1991 года. В такой ситуации Конституционный Суд должен был быть довольно «сильным» с позиций его статуса институтом с тем, чтобы его решения могли легитимно «нейтрализовать» законы и иные нормативные акты, не соответствующие тем кардинальным изменениям, которые вносились в действовавшую Конституцию. С другой стороны, существовала опасность, что такой орган (с легитимными источниками собственно конституционного происхождения) может занять позицию иной политической направленности и не стать реальным «помощником» в окончательном сломе советской системы управления. Поэтому для власти исключительно важно было сохранить «механизмы влияния» на вновь созданный орган, что весьма успешно было сделано посредством выведения материальных гарантий функционирования суда и гарантий статуса судей в систему подзаконного регулирования (указами Президента и даже постановлениями Правительства). Этот «синдром контроля» оказался весьма живучим и до настоящего времени самостоятельный и независимый орган конституционного контроля, федеральный орган судебной власти государства во многом не имеет собственных конституционных (или хотя бы законодательно закрепленных) источников финансового и материально-технического обеспечения, чем кардинально отличается от органов законодательной и исполнительной власти. Итак, само создание в России Конституционного Суда было вызвано жесткой потребностью в контрольном механизме за действиями властей, которые в период «революционного» реформирования российской государственности сами не имели четкого представления о надлежащем процедурном и материальном воплощении тех или иных форм государственного управления обществом. Итак, в мае 1991года в Конституцию РСФСР была включена норма об учреждении Конституционного Суда: «Конституционный Суд РСФСР является высшим судебным органом конституционного контроля в РСФСР, осуществляющим судебную власть в форме конституционного судопроизводства». Статус и полномочия его были регламентированы Законом РСФСР от 24 мая 1991 г.[1].

Конституционный Суд начал свою деятельность с рассмотрения дел отнюдь не политической значимости – о проверке конституционности правоприменительной практики расторжения трудового договора с лицами, достигшими пенсионного возраста; о проверке конституционности правоприменительной практики восстановления на работе, сложившейся при применении ч. 4 ст. 90 Основ законодательства Союза ССР и союзных республик о труде, ч. 5 ст. 211 КЗоТ РСФСР и других аналогичных вопросов. Такая практика в период революционных преобразований, естественно, не могла удовлетворить ни одну из сторон все очевиднее складывавшейся конфликтной ситуации. 21 апреля 1992 г. в названный Закон о Конституционном Суде были внесены дополнения, в соответствии с которыми Конституционный Суд РСФСР квалифицирован как высший орган судебной власти по защите конституционного строя. И это в дальнейшем во многом предопределило политический характер его деятельности в период становления института конституционного судопроизводства в России.

На фоне противоречивого конституционного регулирования полномочий высших органов государственной власти, многочисленных изменений и дополнений текста еще действовавшей Конституции РСФСР 1978 г., Конституционный Суд вынужден был стать одним из политических институтов. Однако поставленные перед ним задачи «защиты конституционного строя» реализовать в правовом ключе было фактически невозможно, вследствие неопределенности и противоречивости самих характеристик этого строя: в действовавшей Конституции были закреплены абсолютно противоречивые принципы организации государства – от всевластия Советов до разделения властей, от унитарного порядка построения отношений между центром и регионами до принципа федерализма и самоопределения наций.

Политизация деятельности Конституционного Суда была связана и с тем, что законодательно ему было предоставлено право по своей инициативе принимать к своему рассмотрению вопросы о конституционности тех или иных нормативно-правовых актов. Конституционный Суд все больше втягивался и в осуществление посреднической роли в остром политическом конфликте между Президентом и законодательной властью. Так, на седьмом Съезде народных депутатов РФ, было принято постановление Съезда от 10 декабря 1992 г. «О предложениях Конституционного Суда Российской Федерации»[2]. Конституционный Суд, истолковав данное постановление в смысле ч. 1 ст. 80 Закона о Конституционном Суде РФ, признал, что Съезд правомерно включил Суд в разрешение конфликта.

Все судьи Конституционного Суда одобрительно отнеслись к проявлению миротворческой функции в сложной политической обстановке. Однако последствия такой, совершенно не свойственной институту судебной власти функции, не замедлили сказаться: Конституционный Суд уже не смог сойти с пути политизации, что повлекло отход от процедурной формы деятельности ради скоропалительного и довольно селективного реагирования на те или иные нормативные акты или даже на чисто политические акции. Наиболее яркий пример – реакция Конституционного Суда на обращение Президента Российской Федерации к народу по телевидению 20 марта 1993 г. Суд по собственной инициативе начал рассмотрение вопроса об основаниях для отрешения Президента от должности и подтвердил их наличие. Правда, данное решение Конституционного Суда так и не обрело силы юридического документа. Оно было принято с грубыми нарушениями процедуры, не содержало мотивировки и не появилось как официально провозглашенное решение Суда. Четверо из тринадцати судей письменно изложили особое мнение по данному делу, а в последующем пятеро отказались от участия в рассмотрении ходатайств, связанных с политической конфронтацией. Фактически это парализовало работу Конституционного Суда и создало серьезнейшую угрозу для функционирования судебного конституционного контроля в целом.

5 октября 1993 г., т.е. на следующий день после подавления вооруженного мятежа, Суд заявил, что в сложившейся ситуации он не считает возможным осуществлять проверку конституционности нормативных правовых актов и международных договоров, а ряд судей Конституционного Суда заявили о своем отказе участвовать в совещаниях (заседаниях) Суда впредь до принятия новой Конституции и начала работы Федерального Собрания, т.е. до реализации Указа Президента от 21 сентября 1993 г. № 1400 «О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации».

Данная кризисная политическая и конституционно-правовая ситуация привела к изданию Президентом 7 октября 1993 г. Указа № 1612
«О Конституционном Суде Российской Федерации», в котором была дана остро критическая оценка деятельности Конституционного Суда. В этом Указе содержались следующие положения: «Констатировать невозможность деятельности Конституционного Суда Российской Федерации в неполном составе и не созывать его заседания до принятия новой Конституции Российской Федерации».

Этот Указ не соответствовал Закону о Конституционном Суде, в котором вообще отсутствовали нормы о приостановлении или прекращении деятельности Суда. Однако Указ начал действовать, и деятельность Суда была приостановлена и возобновлена только в начале 1994 года. Понятно, что решения и действия Президента осенью 1993 года нельзя рассматривать с позиций правовой системы, ликвидируемой в ходе революционного перехода. Сама ситуация революционного перехода экстраординарна с точки зрения правовой системы, действующей в обычных условиях. Поэтому и решения Президента в период, начиная с 21 сентября 1993 г., необходимо оценивать только с более широких позиций "право – неправо". Можно, конечно, и по другому оценивать в тот период действия и решения Президента , безусловно, противоречившие и Конституции РСФСР (РФ) 1978 года с многочисленными изменениями и дополнениями, и многим основанным на ней законам. Оценивать, полагаясь, в частности, на формулу, выдвинутую в свое время Ф.Лассалем, который писал, что «право должно бы предшествовать силе, но в действительности сила всегда предшествует праву и до тех пор предшествует ему, пока право с своей стороны не наберет достаточно силы, чтобы сломить силу бесправия»[3]. Но такая оценка будет неверной. Разумеется, сила была применена, но применена, как ни покажется это спорным и странным, не перед правом, не вне права, а исключительно с намерением утвердить право.

Однако, как бы ни оценивать президентские действия и решения того периода, они существенно повлияли на дальнейшую судьбу и характер деятельности Конституционного Суда. И судьи, и общество увидели и поняли, что в моменты резкого политического столкновения у Суда нет средств адекватной конституционной защиты. И это также стало одним из факторов, определяющих некоторую (иногда и высокую) степень вынужденной лояльности наиболее сильному (в самых различных смыслах этого слова) институту.

Вместе с названными положениями, Указ от 7 октября 1993 г. содержал положения о необходимости разработки самим Конституционным Судом концепции организационно-правовых форм осуществления конституционного правосудия в России, не исключая и идеи создания вместо Конституционного Суда Конституционной коллегии (палаты) в составе Верховного Суда России. Кстати, как говорят эксперты, работавшие в то время в Администрации Президента России, такое поручение было связано не столько с доверием Президента к конституционным судьям, сколько с принятой «концепцией Конституционный Суд продолжает работу, но до определенного времени не рассматривает дела. Так вот, чтобы был предмет для «продолжения работы», появилось такое поручение/предложение судьям.

И действительно, судьи Конституционного Суда приняли самое активное участие в разработке нового закона о нем. Однако они не согласились со сценарием фактической ликвидации Конституционного Суда путем передачи его в состав Верховного Суда.

Некоторые эксперты считают, что развития событий, поставивших под угрозу само существование конституционного контроля в России, можно было избежать. Так, профессор Б.С.Эбзеев полагает, что просто в иной интерпретации нуждалась ч. 3 ст. 80 прежнего Закона о Конституционном Суде, в которой сказано о том, что Суд может пользоваться правами, предоставленными ему нормативными актами государственных органов Российской Федерации и республик в её составе, если они не противоречат его юридической природе, задачам и предназначению в качестве высшего органа судебной власти, осуществляющего конституционный контроль в Российской Федерации. Представляется, отмечает Б.С. Эбзеев, что данное положение могло и должно было быть истолковано несколько уже его буквального смысла, поскольку в абз. 4 ст. 165¹ Конституции Российской Федерации 1978 года говорилось о рассмотрении иных дел, если это предусмотрено законами и не противоречит его юридической природе. В Конституции, таким образом, речь шла, во-первых, не о пользовании правами, а о рассмотрении дел; во-вторых, не о любых нормативных актах, а о законах, и в данном случае неосновательно расширительное толкование термина «закон» в смысле всякого нормативного акта. По существу, норма «старого» Закона о Конституционном Суде и норма прежней Конституции вступили в коллизию, которая должна была разрешиться на основе ст. 184 действовавшего в тот период Основного закона: «Все законы и иные акты государственных органов Российской Федерации издаются на основе и в соответствии с Конституцией Российской Федерации»[4].

В ходе разработки и обсуждения проекта новой Конституции высказывались различные мнения по вопросу о статусе и полномочиях Конституционного Суда. Принятая норма ввела новый подход, установив основы статуса Суда- и его полномочия, включая вопросы юридической силы его решений. Кроме того, правовая регламентация деятельности Конституционного Суда должна осуществляться путем принятия федерального конституционного закона. Органические законы до принятия Конституции 1993 года не были известны российскому законодательству. Уже по этому основанию еще действовавший Закон РСФСР от 12 июля
1991 года в целом противоречил новой Конституции как по форме, так и по содержанию, а потому не мог применяться в соответствии с п. 2 Раздела второго действующей Конституции «Заключительные и переходные положения». Однако Президент издал указ об объявлении этого закона в ряду других недействительным как противоречащего вновь принятой Конституции РФ, чем взял на себя не свойственную ему роль подтверждения действия конституционных норм.

Представляется, что все изложенные обстоятельства короткой, но бурной истории создания в России института конституционного контроля (конституционной юстиции) явились весьма значимым травмирующим фактором для этого нового института. И это обстоятельство не могло не сказаться в дальнейшем на организации и деятельности Конституционного Суда Российской Федерации, а также на позиции иных органов государственной власти по отношению к Суду.

Основная угроза самостоятельности и независимости Конституционного Суда РФ, о которой высказывается публично и его Председатель, и судьи, – это возможность практически произвольного изменения Федерального конституционного закона о Конституционном Суде, причем в сторону урезания его полномочий, изменения статуса вплоть до приостановления или прекращения деятельности в случае «излишней активности», которая не входит в представления иных ветвей власти о месте и роли Конституционного Суда Российской Федерации в политической системе.

Это подтверждается примерами из практики. Такова, в частности, законодательная инициатива Президента России об изменении места нахождения Конституционного Суда Российской Федерации, получившая резкую негативную оценку в кругах юридической общественности. Несмотря на отсутствие сколь-нибудь обоснованной аргументации, эта инициатива была облечена в законодательную форму и в настоящее время идет процесс исполнения этого решения. Оно нанесло весьма серьезный удар не только по престижу самого Конституционного Суда – который выглядел в этой ситуации совершенно беспомощно. Данное решение еще и показало, что конституционное положение о самостоятельности органов законодательной, исполнительной и судебной власти (ст. 10) нарушается «политическими» институтами без всяких конституционно-правовых (не говоря уже об иных) последствий.

Президент Российской Федерации выдвинул спорную и непопулярную в юридических кругах идею, а законодательный орган послушно придал ей легальную форму. Но насколько конституционна сама поправка к федеральному конституционному Закону – такой вопрос формально никто не поставил. Тем более, юридически сделано все не вполне корректно: внеся поправку в ст. 115 Закона о Конституционном Суде, т.е. решив, что самостоятельный орган судебной власти – Конституционный Суд – не должен находиться в столице государства, где установлено место пребывания всех государственных органов федеральной власти, законодатель пренебрег другим Законом – Законом о столице Российской Федерации, который продолжает действовать в этой части без изменения. Но самое главное, повторим, внесенные изменения отнюдь соответствуют принципу самостоятельности и независимости судебной власти. Таким образом, мы вновь видим волевые, мало мотивированные действия и решения других структур власти (Президент, законодатель) в отношении важного вопроса деятельности Конституционного Суда РФ и полное отсутствие адекватных средств «конституционной защиты» у самого Суда.

А теперь рассмотрим факторы, влияющие на степень независимости Конституционного Суда и его судей, по разным сегментам правового статуса.

Финансовое и материально-техническое обеспечение Конституционного Суда и конституционных судей

Самостоятельность и независимость Конституционного Суда является главным принципом его организации и функционирования. Конституционный Суд никому не подотчетен и не подконтролен. Как требует того конституционная формула, он должен быть независим в организационном, финансовом и материально-техническом отношении от любых других государственных органов.

В целом все это закреплено законодательно и вроде бы обеспечивается определенным комплексом средств и мер государственного гарантирования. Однако выстраивание системы гарантий во многом не соответствует принципу самостоятельности Конституционного Суда РФ. Эта проблема не только юридического, но и социального, политического, экономического характера. В целом, система гарантий независимости Суда вызывает массу вопросов.

В соответствии со ст. 7 ФКЗ о Конституционном Суде последний независим в организационном, финансовом и материально-техническом отношениях. Финансирование Конституционного Суда РФ производится за счет федерального бюджета и обеспечивает возможность независимого конституционного судопроизводства в полном объеме. В федеральном бюджете ежегодно предусматриваются отдельной статьей необходимые средства, которыми Конституционный Суд РФ распоряжается самостоятельно. Смета расходов Конституционного Суда Российской Федерации не может быть уменьшена по сравнению с предыдущим финансовым годом (очевидно, что здесь требуется поправка на учет инфляции, роста цен).

Провозгласив названные гарантии, законодатель оставил весьма серьезную брешь в вопросе реального подкрепления данного положения нормами, содержащими конкретный перечень имущества и средств, закрепляемых как материальную основу самостоятельности и независимости Конституционного Суда Российской Федерации. Тем самым Суд в реальной жизни оказывается зависимым от Президента РФ. Так, названные положения Закона конкретизируются Указом Президента от 7 февраля 2000 г. «Об обеспечении деятельности Конституционного Суда Российской Федерации по предоставлению государственных социальных гарантий судьям Конституционного Суда Российской Федерации и членам их семей»[5], согласно которому объем расходов на содержание Суда при разработке проекта федерального бюджета на соответствующий год определяется Правительством РФ по согласованию с Председателем Конституционного Суда. При этом юридическая сила этого согласования остается неизвестной, т.е. непонятно, как поступать в случае, если Председатель Конституционного Суда не принимает предложения Правительства. Такое положение вещей (решение вопросов финансирования и обеспечения Конституционного Суда Российской Федерации посредством подзаконных актов, которые могут быть изменены, отменены по решению органа, их издавшего) во многом связано с позицией законодательной власти, фактически не пожелавшей признать Конституционный Суд частью равной себе и самостоятельной ветви власти.

В свое время при обсуждении проекта Федерального конституционного закона о Конституционном Суде депутаты Государственной Думы усмотрели в открытом законодательном закреплении гарантий нормальной деятельности Конституционного Суда некие «привилегии невиданного размера»; к тому же пресса и некоторые представители юридической общественности восприняли эту идею с возмущением и представили эту часть проекта как одну из главных целей разработки нового закона о Конституционном Суде[6]. Очевидно, что в период становления нового формата российской государственности ни общество, ни законодательная власть не были готовы к восприятию идеи самостоятельной судебной власти и Конституционного Суда как одного из высших федеральных органов этой власти в реальном, в том числе материальном её подтверждении.

Исключение названных гарантий стало одним из условий принятия Закона парламентом. В данном случае законодатель даже не сообразовал свое решение с нормами Конституции и действовавшими в тот период Закона Российской Федерации «О статусе судей в Российской Федерации». В результате целый раздел законопроекта о финансовом и материальном обеспечении Конституционного Суда Российской Федерации, его судей, работников аппарата был исключен из окончательной редакции закона, многие нормы об обеспечении независимости Конституционного Суда были сглажены обтекаемыми формулировками и выведены на подзаконный уровень.

Такое выведение чрезвычайно опасно для Конституционного Суда, т.к. подзаконные акты достаточно легко изменяются, что можно использовать как рычаг для оказания давления на судей. Судьи при таком способе регулирования вопросов их материального и социального обеспечения поставлены в положение людей, не смеющих обидеть «благодетеля».

В литературе отмечается, что факторы продвижения и развития независимого и самостоятельного конституционного правосудия в России нередко парализуются и иными значимыми обстоятельствами, к числу которых относят наследие тоталитарного прошлого, его стереотипы, новые негативные явления, вызванные всеобъемлющем кризисом и теми потрясениями, которые выпали на долю России в последнее десятилетие прошлого века[7].

а) Порядок формирования Конституционного Суда

Согласно п. «е» ст. 83 Конституции Российской Федерации 1993 года, судьи Конституционного Суда назначаются Советом Федерации по представлению Президента, а в соответствии со ст. 9 Закона о Конституционном Суде предложения о кандидатах на должности конституционных судей могут вноситься Президенту членами Совета Федерации и депутатами Государственной Думы, а также законодательными (представительными) органами субъектов Федерации, высшими судебными органами и федеральными юридическими ведомствами, всероссийскими юридическими сообществами, юридическими научными и учебными заведениями. Сам Конституционный Суд лишен каких-либо правомочий в вопросах подбора кадров. Единственным позитивным изменением законодательства в сфере кадровой самостоятельности этого органа можно считать то обстоятельство, что Конституционный Суд самостоятельно (а не парламент, как это было ранее) устанавливает численность своего аппарата, осуществляет информационное и кадровое обеспечение своей деятельности.

В то же время и норма Закона о предложениях Президенту кандидатур для представления на должности конституционных судей весьма неконкретна

Во-первых, она не имеет императивного характера, и на практике Президент представляет кандидатуры, исходя из своих собственных соображений (точнее, эти соображения представляют ему отдельные фигуры в его Администрации, не исключено, что и кто-то иной). Этому способствует и то обстоятельство, что даже законодательно не гарантируется прозрачность данного этапа процедуры. Подбор кадров и назначение судей Конституционного Суда происходит в непубличной процедуре, без возможностей участия в том числе юридической общественности и органов судейского сообщества.

Во-вторых, для процедуры отбора кандидатов на должности судей Конституционного Суда отсутствуют: конкурсный порядок и заключение Конституционного Суда по кандидатуре, представляемой Президентом РФ в Совет Федерации.

В-третьих, решение Президента о представлении Совету Федерации той или иной кандидатуры или, наоборот, о непредставлении ничем не мотивируется и не обосновывается.

Кадровые решения в отношении кандидатов на должности конституционных судей в последние годы подтверждают сказанное: эти должности заняли люди, имена которых ничего не говорят юридической общественности. Назначение малоизвестных юристов не только сказывается на качестве деятельности Конституционного Суда, но и является фактором, повышающим зависимость этого органа от политических позиций. С другой стороны, вероятность того, что известный юрист будет в гораздо большей степени дорожить своей репутацией и будет «менее покладист» в оценке конституционности, резко возрастает, поскольку можно предположить отсутствие у них необходимых убежденности в правоте своих воззрений, да и самих аргументированных воззрений на тот или иной правовой вопрос, которые обычно как раз и становятся основой возникновения профессионального авторитета того или иного юриста. В литературе высказываются мнения о том, что целесообразно было бы изменить –существующий способ формирования Конституционного Суда РФ в соответствии с принципом разделения власти, а именно: при наличии вакансии в Конституционном Суде Совету Федерации представляют по одному кандидату Президент, Государственная Дума и Верховный Суд совместно с Высшим Арбитражным Судом (этот вопрос они могут решать на совместном пленарном заседании) с учетом мнения органов судейского сообщества, либо сами органы судейского сообщества в лице Съезда судей России. Если никто из представленных кандидатов не будет назначен Советом Федерации на должность судьи, то процедура представления новых кандидатов повторяется. Правда для этого придется изменить федеральную Конституцию, что в ближайшее время представляется малореальным, тем более, если поправки коснутся только этого вопроса.

Более продуктивным было бы изменение Закона- о Конституционном Суде. В частности, можно было бы закрепить обязательность объявления публичного конкурса на замещение должности судьи Конституционного Суда с опубликованием не только объявления о нем, но и данных об участвующих в нем кандидатах и о решении конкурсной комиссии, которая была бы вправе предоставлять свои итоговые решения как рекомендации Президенту для принятия решения о представлении конкретной кандидатуры Совету Федерации.

Действующая процедура принесения присяги вновь назначенного судьи Конституционного Суда Российской Федерации- также не вполне согласуется с принципом самостоятельности судебной власти и независимости Конституционного Суда как органа государственной власти. Постановлением Совета Федерации от 25 октября 1994 года «О порядке приведения к присяге судей Конституционного Суда Российской Федерации» (инкорпорированным в Регламент Совета Федерации) установлено, что Председатель Совета Федерации в порядке, установленном Советом Федерации, приводит к присяге лицо, назначенное на должность судьи Конституционного Суда. Однако даже судьи самого низового звена российской судебной системы приносят присягу перед своими коллегами – членами судейского сообщества, а не перед органом представительной (законодательной) власти. Логически правильно было бы приводить к присяге вновь назначенного судью Конституционного Суда перед действующими судьями Конституционного Суда в торжественной обстановке с приглашением конституционных судей в отставке и представителей Президента Совета Федерации, Государственной Думы и Правительства в Конституционном Суде.

б) Гарантии и сроки полномочий конституционных судей

Независимость и самостоятельность деятельности государственного органа обычно связана определенными стандартами деятельности носителя власти, осуществляющего властные действия или иным образом влияющего на содержание и характер деятельности самого органа государственной власти. В органах судебной власти это выражено особенно ярко и, хотя Конституционный Суд осуществляет свою деятельность исключительно в коллегиальном составе, т.е. исключается принятие решения отдельным судьей от имени всего Суда, характер деятельности отдельных судей существенно сказывается как на имидже суда, так и иногда на самих решениях, их восприятии в обществе, юридических кругах.

Независимость судьи Конституционного Суда установлена как конституционный принцип Закона о Конституционном Суде ст. 13 определяет, что независимость судьи Конституционного Суда обеспечивается его несменяемостью, неприкосновенностью, равенством прав судей, установленными названным Федеральным конституционным законом порядком приостановления и прекращения полномочий судьи, правом на отставку, обязательностью установленной процедуры конституционного судопроизводства, запретом какого бы то ни было вмешательства в судебную деятельность, предоставлением судье материального и социального обеспечения, соответствующих его высокому статусу.

Гарантией независимости судьи Конституционного Суда выступает и положение о том, что он не может быть привлечен к юридической ответственности за мнение, высказанное им при разрешении дел в Конституционном Суде, за принятое конституционным судом решение.

Материальные гарантии независимости судьи Конституционного Суда, связанные с оплатой его труда, предоставлением ежегодного отпуска, социальным обеспечением, обеспечением жильем, социально-бытовым обслуживанием, обязательным государственным страхованием жизни и здоровья судьи, а также принадлежащей ему и членам его семьи собственности, соответствуют гарантиям, предусмотренным законодательством Российской Федерации для судей иных федеральных судов.

В случае, если другими правовыми актами для судей Конституционного Суда предусмотрены иные нормы, повышающие уровень их правовой защиты, материального и социального обеспечения, применяются положения этих актов. Денежное содержание судьи не может быть уменьшено в течение времени пребывания его в должности.

Судье Конституционного Суда предоставляется ежегодный оплачиваемый отпуск 48 рабочих дней. Он имеет право бесплатного проезда в пределах России на всех видах общественного транспорта(кроме такси), а также другие преимущества и льготы.

Приведенные положения практически исчерпывают весь законодательный объем регламентации гарантий судьи Конституционного Суда. Для сравнения можно отметить, что названные вопросы в регулировании правового положения носителей законодательной власти заняли в законодательстве объем, превышающий примерно в 100 раз. Это связано не столько с более широким перечнем гарантий, сколько с детальностью их регламентирования и соответствующих процедур.

Федеральный закон о статусе члена Совета Федерации и статусе депутата Государственной Думы от 8 мая 1994 года (т.е. принятый фактически одновременно с Федеральным конституционным законом о Конституционном Суде) содержит 47 статей, объем каждой из которых в значительной мере превышает весь объем гарантий судей Конституционного Суда. Нормы Закона о статусе депутата столь детально и подробно регулируют все аспекты обеспечения его независимой и самостоятельной деятельности, что никаких подзаконных актов Президента РФ и Правительства РФ принимать не требуется, а объем их финансирования не нужно согласовывать с Председателем Государственной Думы или Совета Федерации.

Таким образом, в отличие от федеральных парламентариев, гарантии судей Конституционного Суда впрямую зависят от подзаконных актов Президента и Правительства.

Указами Президента судьям присваивается высший квалификационный класс, с чем связано установление 30-процентной надбавки к должностному окладу. К должностному окладу предусмотрены также доплаты за выслугу лет, за ученую степень или ученое звание, за почетное звание «Заслуженный юрист Российской Федерации» и др. Повышенное материальное содержание конституционных судей осуществляется за счет разного рода льгот, надбавок, компенсаций и проч., а не за счет высокого уровня самого материального (денежного) содержания. Такая система льгот и надбавок, как правило, опять-таки вводится по решению исполнительной власти или главы государства (Указами Президента и постановлениями Правительства), что не создает надлежащей стабильности в гарантиях независимости судей и может быть косвенно использовано как средство воздействия на позиции судей.

В подтверждение приведем перечень таких актов:

- Постановление Президиума Верховного Совета РСФСР от 2 декабря 1991 года «Об обеспечении деятельности судей Конституционного суда РСФСР»[8];

- Указы Президента РФ от 31 июля 1992 года и от 27 февраля 1995 года «О присвоении высшего квалификационного класса судьям Конституционного Суда Российской Федерации»[9];

- Указ Президента РФ от 14 сентября 1995 года «О мерах по обеспечению материальных гарантий независимости судей Конституционного Суда Российской Федерации»[10];

- Указ Президента РФ от 15 сентября 1995 года «Об обеспечении деятельности Конституционного Суда Российской Федерации»[11];

- Указ Президента РФ от 7 февраля 2000 года «Об обеспечении деятельности Конституционного Суда Российской Федерации и о предоставлении государственных социальных гарантий судьям Конституционного Суда Российской Федерации и членам их семей» в ред. от 24 июня 2002 года[12];

- Постановление Правительства РФ от 27 апреля 1995 года № 425[13] «Об утверждении Положения о порядке назначения и выплаты ежемесячного пожизненного содержания судьям Конституционного Суда Российской Федерации, пребывающим в отставке» в ред. Постановления Правительства от 6 марта 1996 года № 246[14].

Как видим, практически все материальные и социальные гарантии судьям Конституционного Суда устанавливаются подзаконными актами – Указами Президента, а судьям в отставке – Правительством. Причем очевидна и явная нестабильность этого регулирования, постоянно изменяемого и дополняемого в зависимости от различного рода политических и иных факторов, в том числе, могущих влиять на независимость судей при рассмотрении конкретных дел. Так, Постановление Президиума Верховного Совета РСФСР от 2 декабря 1991 года во многих параметрах приравняло обеспечение судьи Конституционного Суда к уровню народного депутата. Мы не можем утверждать о прямой причинности, но факт остается фактом: позиция Конституционного Суда в политическом конфликте (1992-93 гг.), в основном, состояла в поддержке действий законодательного органа.

На реализацию принципа независимости судей Конституционного Суда Российской Федерации также влияет ещё один фактор – присвоение государственных наград и почетных званий, с наличием некоторых из которых также связаны ежемесячные денежные надбавки и надбавки к пожизненному денежному содержанию для судей, пребывающих в отставке[15].

Право Президента присуждать эти награды неоспоримо, однако, в отношении носителей власти высшего федерального уровня это полномочие должно применяться с соблюдением особых гарантий. Избирательный подход в области награждения и присуждения почетного звания – при полной закрытости процедуры – нельзя расценивать иначе, как одно из средств косвенного воздействия на судей в целях достижения управляемости их профессионального поведения, отмечают эксперты. С тем, чтобы исключить такую форму воздействия на судей Конституционного Суда, Н.В.Витрук, в частности, предлагает один из двух способов решения этой проблемы: либо полный отказ от практики вручения государственных наград судьям в период осуществления ими полномочий, либо предоставление равноценных наград всем судьям, уходящим в отставку, и присуждение почетного звания «Заслуженный юрист Российской Федерации» лицу при назначении его судьей Конституционного Суда ибо сам факт такого назначения свидетельствует о высочайшем профессионализме и признании заслуг лица в научной и практической юридической деятельности. Отказ же действующему судье или судье, уходящему в отставку, вышеназванного почетного звания (такой факт имел место), нельзя расценивать иначе как попытку воздействия на судью или оказание давления в связи с его деятельностью в должности судьи Конституционного Суда.

В соответствии с Федеральным Законом от 27 мая 1996 года «О государственной охране»[16] государственная охрана предоставляется председателю Конституционного Суда в течение срока его полномочий (ст.8), а другим судьям Конституционного Суда – при необходимости, исходя из характера и реальности угрозы их безопасности на основании распоряжения Президента по представлению Председателя Суда (статьи 9 и 10). Такой механизм предоставления данной гарантии также не соответствует принципу самостоятельности, независимости и равенства сторон, если за конкретным, однократным применением гарантированной Законом меры защиты судьи необходимо обращаться к Президенту (и такие случаи, по сведениям экспертов, работавших в Администрации Президента РФ, были), т.е. для действия нормы закона об охране судьи требуется распоряжение главы государства, а если это защита, угроза которой возникла в связи с неправомерными действиями властей (к примеру, силовое препятствие проходу в здание суда или выселение из него), то судья, скорее всего, не получит гарантии такой защиты.

Кроме того, Закон о государственной охране по ряду параметров, касающихся государственной охраны судей, отличается от Федерального закона от 20 апреля 1995 года «О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов»[17] (ч.1 ст.5) и Закона РФ от 26 июня 1992 года «О статусе судей в Российской Федерации» в ред. Закона от 21 июня 1995 года[18] (п.2 ст.9), что заметно снижает уровень обеспечения личной безопасности судьи, защиты членов его семьи, имущества, как это предусмотрено Федеральным конституционным законом о Конституционном Суде.

Ещё один нормативный рычаг воздействия на судей Конституционного Суда связан с введением дисциплинарной ответственности судей. Это было произведено 15 декабря 2001 года, когда в статью 15 Закона о Конституционном Суде были введены положения о дисциплинарной ответственности судей. Положение о возможности прекращения полномочий судьи Конституционного Суда в качестве санкции за дисциплинарный проступок существенно отличает его правовой статус от статуса парламентария: депутатский иммунитет вообще не предполагает какой-либо ответственности. А вот судью можно отрешить от должности, к примеру, за совершение поступка, порочащего честь и достоинство судьи (п.6 ст.18), за неучастие в заседаниях Конституционного Суда или за уклонение от голосования свыше двух раз подряд без уважительной причины. А в Законе о статусе депутата участие в заседании палаты и голосование закреплено как право депутата, а не его обязанность.

Ситуация, когда законодательная власть по собственному усмотрению решает вопросы о статусе без учета принципа самостоятельности и равенства ветвей власти, существенно нарушает принцип независимости судей.

Законодательное регулирование сроков полномочий судей Конституционного Суда также свидетельствует об ущемлении принципа независимости конституционных судей, поскольку такое регулирование неоднократно подвергалось изменению.

В настоящее время, в соответствии с изменениями, внесенными 5 апреля 2005 года, сроки полномочий судей не ограничены определенным сроком, предельный возраст пребывания в должности судьи определен в 70 лет. Интересно, однако, что истинной подоплекой таких поправок было стремление «выдавить» из состава Суда некоторых судей, проявлявших «излишнюю самостоятельность». Заметим при этом, что ни для Президента, ни для членов законодательного органа такие требования (предельного возраста) не устанавливаются. Это является еще одним фактором дисбаланса в определении статуса судьи Конституционного Суда. Судья Конституционного Суда, достигший предельного возраста пребывания в должности судьи, продолжает исполнять обязанности судьи до принятия итогового решения по делу, начатому с его участием или до назначения на должность нового судьи (ст.12). В деятельности Конституционного Суда были случаи длительного пребывания судей в своей должности (в том числе более года) после истечения срока их полномочий, что негативно воспринималось общественностью и самим Конституционным Судом, ибо свидетельствовало об искусственности таких ситуаций.

Принцип несменяемости судьи выступает одной из основных гарантий в обеспечении независимости судьи как носителя власти. Как отмечено, весьма показательна ситуация с изменением сроков полномочий судей Конституционного Суда.

Закон 12 июля-1991 года закрепил, что судьи Конституционного Суда несменяемы и могут осуществлять свои полномочия до достижения 65-летнего возраста (ст.15) (срок полномочий 13 судей, назначенных в 1991-1992 гг. являлся неограниченным). Полномочия всех назначенных в тот период судей были сохранены после прекращения действия Закона 1991 года в связи с принятием новой Конституции.

Федеральный конституционный закон о Конституционном Суде ограничил срок полномочий судей Конституционного Суда 12 годами с запретом повторного назначения судьи на должность (ст.12) и установлением предельного возраста пребывания в должности судьи - 70 лет. При обсуждении проекта нового Закона высказывалось мнение, что ограничение срока полномочий противоречит конституционным принципам независимости и несменяемости судей. Однако, как мы уже отмечали, политический консенсус, обеспечивший принятие Закона квалифицированным большинством голосов в парламенте, был достигнут именно на этой основе. То есть, законодатель жестко стоял на позиции, в частности, ограничения сроков полномочий судьи.

Дальнейшее изменение регулирования данного вопроса в соответствии с новой редакцией ст.12, было введено Законом от 8 февраля 2001 года, когда срок полномочий судей был увеличен с 12 до 15 лет и устранен 70-летний предельный возраст их пребывания в должности.

Возрастной предел был восстановлен Законом от 15декабря 2001 года и должен был вновь действовать с 1января 2004 года.

Вся история с регулированием сроков полномочий конституционных судей свидетельствует о том, что законодатель может как угодно распорядиться статусом судей, по своей воле оставляя их в судейской должности и не вводя при этом пожизненного назначения, и, таким образом, считает себя вправе каждый раз возвращаться к решению вопроса о продлении полномочий действующего судейского корпуса.

Кроме того, сам факт неоднократного инициирования законодательных процедур и изменения статуса судей Конституционного Суда по срокам их пребывания в должности свидетельствует об отсутствии какой-либо стабильности в решении этого вопроса, «нормативная активность» явно отражая соотношение сил в парламенте, подчеркивает отсутствие каких-либо механизмов «сдерживания» данной активности со стороны Конституционного Суда как самостоятельного и независимого органа государственной власти, каковым он является в соответствии со статьей 10 Конституции.

Отметим, что практически волеизъявление законодателя (а в некоторых случаях волеизъявление субъекта, имеющего право законодательной инициативы и обеспеченного политическим большинством в действующем составе парламента) в решении вопросов, касающихся непосредственно организации и деятельности такого самостоятельного органа государственной власти как Конституционный Суд, этот орган при действующей законотворческой процедуре, никак не может повлиять.

Неприкосновенность конституционного судьи

Судейский иммунитет (неприкосновенность) является одной из основных гарантий независимости судей, необходимой для отправления правосудия в точном соответствии с законом и недопущения какого-либо давления на судью с целью повлиять на его позицию при рассмотрении им дел. И вот, с декабря 2001 года начала действовать иная редакция статьи 15 Закона о Конституционном Суде. Для более четкого понимания внесенных изменений составим следующую сравнительную таблицу, идя по тексту действующей и отмененной редакций статьи 15. При этом надо учитывать, что гарантии неприкосновенности судей Конституционного Суда теперь закреплены в общем Законе о статусе судей.

Таблица.

Сравнение гарантий неприкосновенности конституционных судей и видов ответственности, к которым может быть привлечен конституционный судья

до 15.12.2001 г. и после 15.12.2001 г.

До 15.12.2001 г.	После 15.12.2001 г.
Судья не может быть привлечен к уголовной ответственности без согласия КС	Решение по вопросу о возбуждении уголовного дела в отношении судьи КС либо о привлечении его в качестве обвиняемого по другому уголовному делу принимается Генеральным прокурором -на основании заключения судебной коллегии в составе трех судей Верховного Суда -о наличии в действиях судьи признаков преступления и с согласия КС
Судья КС не может быть привлечен к административной ответственности, налагаемой в судебном порядке, без согласия КС	Решение по вопросу о привлечении судьи КС к административной ответственности принимается судебной коллегией в составе трех судей Верховного Суда - по представлению Генерального прокурора -
Судья КС не может быть задержан, за исключением случаев задержания на месте преступления
Судья КС не может быть арестован, за исключением случаев задержания на месте преступления
Судья КС не может быть подвергнут обыску, за исключением случаев задержания на месте преступления
Судья КС не может быть подвергнут личному досмотру, за исключением случаев, когда это предусмотрено федеральным законом для обеспечения безопасности других людей	Норма сохранена в Законе о статусе
Судья КС-, личность которого не могла быть известна в момент задержания, по выяснении его личности подлежит немедленному освобождению	Норма сохранена в Законе о статусе
Должностное лицо, произведшее задержание судьи КС - на месте преступления, немедленно уведомляет об этом КС -, который в течение двадцати четырех часов должен принять решение о даче согласия на дальнейшее применение этой процессуальной меры или об отказе в даче согласия	Отсутствует
Судья КС - не может быть привлечен к какой-либо ответственности, в том числе и по истечении срока его полномочий, за мнение, выраженное им в заседании -, а также за принятое КС -решение	Судья КС - не может быть привлечен к какой-либо ответственности, в том числе после прекращения его полномочий, за мнение, выраженное им при рассмотрении дела в КС -, если только вступившим в законную силу приговором суда не будет установлена виновность данного судьи в преступном злоупотреблении своими полномочиями.
Отсутствует	За совершение дисциплинарного проступка (нарушение норм настоящего Федерального конституционного закона, федерального закона о статусе судей, а также положений кодекса судейской этики, утверждаемого Всероссийским съездом судей) на судью КС- по КС-- может быть наложено дисциплинарное взыскание в виде: предупреждения; прекращения полномочий судьи.
Отсутствует	Осуществление в отношении конституционного судьи оперативно-розыскных мероприятий, а также следственных действий (если в отношении судьи не возбуждено уголовное дело либо он не привлечен в качестве обвиняемого по уголовному делу), связанных с ограничением его гражданских прав либо с нарушением его неприкосновенности, допускается не иначе как на основании решения, принимаемого судебной коллегией в составе трех судей Верховного Суда -

Как видно из материалов Таблицы, в целом степень иммунитета конституционных судей снижается.

Во-первых, полномочия органов судейского сообщества в качестве гарантий неприкосновенности ограничиваются тем, что вышестоящим судебным инстанциям передается право давать заключения о наличии в действиях судьи признаков состава преступления, что является предпосылкой согласия судейского сообщества на возбуждение уголовного дела против судьи Генеральным прокурором. В отношении судей Конституционного Суда, УПК РФ предусмотрел также в качестве необходимой предпосылки получение согласия на возбуждение дела как Верховного, так и Конституционного судов. Не говоря уже о подтвержденной решениями Конституционного Суда неконституционности возложения на суды функции возбуждения уголовных дел, это нововведение, при котором именно суд должен подтверждать основания для возбуждения дела, выхолащивает конституционный смысл института неприкосновенности судей и ущемляет их независимость, отмечают эксперты[19].

Во-вторых, статус судьи Конституционного Суда существенно снижен тем, что нормы о получении согласия на возбуждение в отношении него уголовного дела, а также его арест либо проведение в отношении него таких мер, как обыск, выемка, прослушивание телефонных переговоров, включены в статьи 448, 450 УПК РФ. Прежде такие ограничения неприкосновенности регулировались самим Федеральным конституционным законом. Форма федерального конституционного закона была признана обязательной для решения всех этих вопросов (ст.128 Конституции). Перенесение статусных гарантий неприкосновенности судей Конституционного Суда в обычные федеральные законы – УПК и Закон о статусе судей – само по себе означает снижение уровня гарантий, поскольку изменения этих законов в сравнении с федеральными конституционными законами происходит в облегченном порядке.

В-третьих, законодательство, регулирующее статус судей Конституционного Суда, ранее не знало понятия «дисциплинарная ответственность». Прямо скажем, это понятие некорректно звучит и для судей судов общей юрисдикции, тем более для конституционных судей. Мы здесь не говорим уже о том, что основания для дисциплинарной ответственности судей предусмотрены такие широкие, что судью можно досрочно лишить полномочий практически за любое публичной высказывание. И такие факты, правда, пока только в отношении – судей судов общей и арбитражной юрисдикции, весьма многочисленны.

Приостановление и прекращение полномочий судьи

Основания прекращения полномочий судей Конституционного Суда перечислены в статье 18 Закона о Конституционном Суде и в основном соответствуют требованиям гарантированности независимости судьи –этого Суда. Однако некоторые нормы не обеспечены надлежащим механизмом применения и поэтому представляют потенциальную опасность для сохранения. Так, прекращение полномочий судьи Конституционного Суда в связи с совершением поступка, порочащего честь и достоинство судьи производится Советом Федерации по представлению Конституционного Суда (§ 56 Регламента Конституционного Суда), а прекращение полномочий по основаниям, предусмотренным пп.7 и 8 ст.18 Закона о Конституционном Суде (продолжение судьей, несмотря на предупреждение со стороны Суда, занятий или совершения действий, не совместимых с его должностью и неучастие судьи в заседаниях Конституционного Суда или уклонение его от голосования свыше двух раз подряд без уважительных причин) производится самим Судом: в §§ 57 и 58 Регламента установлено, что Суд в пленарном заседании прекращает полномочия судьи и официально уведомляет Президента РФ и Совет Федерации об открытии вакансии.

Эти нормы противоречивы и недостаточны для соблюдения необходимых гарантий при их применении в отношении таких должностных лиц как судьи Конституционного Суда.

Во-первых, самим фактом наличия таких оснований прекращения полномочий судьи Конституционного Суда нарушается принцип равенства и паритетности ветвей власти, поскольку аналогичных оснований для прекращения полномочий носителей законодательной власти не предусмотрено.

Во-вторых, не предусмотрено никаких процессуальных гарантий статуса судьи Конституционного Суда: ни в Законе, ни в Регламенте не предусмотрены порядок фиксации дисциплинарного проступка, инициирования его производства в Конституционном Суде, процедуры принятия решения (к примеру, возможность судьи знакомиться со всеми материалами дела, порядок обжалования таких действий и решений судьей, в отношении которого возбуждено такое производство). Это потенциально создает возможность использования данных процедур для отрешения от должности судей Конституционного Суда без предоставления необходимых гарантий.

Одной из гарантий независимости судьи является его право на отставку. На судью, пребывающего в отставке, распространяются положения законодательства о материальных и социальных гарантиях судьи. При этом, вопросы, касающиеся различных аспектов статуса судьи, пребывающего в отставке, в особенности вопросы социального и иного обслуживания, законодательно не урегулированы, что ведет к снижению гарантий его социально-правового статуса, что влияет и на гарантии независимости Конституционного Суда и действующих судей. Так, порядок и основания назначения и выплаты ежемесячного пожизненного содержания устанавливается Правительством по представлению Конституционного Суда. Это и сделано Постановлением Правительства РФ от 27 апреля 1995 года №425[20] «Об утверждении Положения о порядке назначения и выплаты ежемесячного пожизненного содержания судьям Конституционного Суда Российской Федерации, пребывающим в отставке» в редакции Постановления от 6 марта-1996 года №246[21]. Совершенно очевидно, однако, что такие вопросы должны решаться законом, а не подзаконным актом. Неустойчивость материальных гарантий статуса судьи Конституционного Суда в отставке, его незащищенность от произвольного изменения Правительством своего постановления представляется серьезным фактором возможного воздействия на действующих судей (в определенных ситуациях необходимо лишь намекнуть, что эти положения готовятся к пересмотру).

Юридическая сила- решений Конституционного Суда и механизм их исполнения как критерий независимости

В последние годы Конституционный Суд принимает массу решений не только в форме постановлений, но и в форме определений «с положительным содержанием». Однако, в отличие от постановлений эти решения далеко не однозначно воспринимаются не только в правовой доктрине, но и другими участниками государственно-правовых отношений: законодателем, исполнителем и судами.

Определения в большинстве своем игнорируются как законодателем, так и правоприменительной практикой, прежде всего, практикой различных органов исполнительной власти, для которой, к сожалению, по-прежнему значимым фактором принятия конкретного административного решения (к примеру, о назначении пенсии), является не решение Конституционного Суда, а инструктивное письмо по порядку его применения. Необходимо нормативное решение этих вопросов, наилучшей формой которого мог бы стать закон об исполнении решений Конституционного Суда, о котором в различной степенью активности речь идет фактически в начала самой деятельности Конституционного Суда. Некоторые проблемы решаются – к примеру законодательное «внедрение» постановлений Суда (пересмотр парламентом актов, признанных Судом неконституционными), но определения в большей своей массе не получают такого разрешения. Однако они также являются решениями Конституционного Суда, в которых высказано его мнение о конституционности (неконституционности) действующих норм. –Неисполнение их напрямую влияет на независимость и самостоятельность Суда, его реального властного потенциала в системе разделения власти. Если решения Конституционного Суда не исполняются, вопреки его выводам о неконституционности тех или иных положений законодательство продолжает действовать, это означает по сути, что этот Суд не обладает реальной возможностью воздействия на общественные отношения, на правовую реальность в стране. Он всего лишь фикция либеральной Конституции 1993 года.

Органы исполнительной власти, призванные исполнять законодательные предписания должны выполнять также аналогичную работу в отношении решений Конституционного Суда в том числе в форме систематизации и реализации соответствующих правовых механизмов. В настоящее время эта функция зачастую ограничивается опубликованием постановлений и некоторых определений Конституционного Суда (в которых имеется соответствующее указание самого Суда) и соответствующими указаниями в тексте закона при повторном его опубликовании (о признании норм не соответствующими Конституции РФ с указанием конкретного акта Конституционного Суда). Необходима же целенаправленная деятельность по систематизации правовых позиций Конституционного Суда по тем или иным вопросам для законодателя и правоприменителей, например в форме опубликования специальных бюллетеней.

[1] Ведомости СНД и ВС РСФСР.1991. № 30. Ст.1017.

[2] Ведомости Съезда народных депутатов РФ и Верховного Совета РФ. 1992. № 51. Ст.3011.

[3] Лассаль Ф. Сила и право (Открытое письмо редактору «Реформы») // Сочинения в двух томах. Т.2. – С.-Петербург, 1905. С.54.

[4] См.: Эбзеев Б.С. Человек, народ, государство в конституционном строе Российской Федерации. – М.,2005. С.532.

[6] См., например: Пашин С. Конституционный Суд в новой редакции // Конституционное право: восточноевропейское обозрение. 1994, .№ 2. С.27.

[7] Витрук Н.В. Конституционное правосудие. Судебно- конституционное право и процесс. - М.,2005

[8] Ведомости Съезда народных депутатов РСФСР и Верховного Совета РСФСР.1991. №50. Ст.1757.

[9] Собрание актов Президента и Правительства РФ. 1992. №5. Ст.258; СЗ РФ 1995.№10.Ст.867.

[12] СЗ РФ.2000. №7. Ст.795; 2002. №26. Ст.2568.

[15] Витрук Н.В. Указ соч. С.223.

[19] Судебная власть/ Под ред. И.Л. Петрухина. С.330-331.